Кока - Михаил Гиголашвили

Пока Кока мылся, проглоченный комочек исправил ему настроение, но сквозь весёлые нотки проступало недовольство: почему он должен спать по подвалам, побираться по чужим углам, почему не может жить спокойно дома, в Тбилиси, где бабушка потрёт спину и приготовит любимые кучмачи с гранатом? Да, правильно говорит Сатана, пошла эта Европа на хрен! Надо брать эти тридцать тысяч и дёргать домой, в Тбилиси, а там разбираться. Но… Ему доверили деньги, а он что? .. Сбежал? .. Так не годится! .. По-блядски выходит! .. Да ещё через пару часов начнётся ломка, когда душа будет вытрясена из тела и – скомкана, изорвана, изломана – станет валяться в грязи и нечистотах… Надо искать лекарство. Но где? Идти на пятачок? Там подсунут неизвестно что! Надо найти Лясика, у него под фикусом зарыт пакетик. Потом с Лясиком ехать в отель, искать Арчила-Рыжика…

Во дворе Кока увидел, как Лудо отошёл к изгороди и что-то шепчет в стакан, как в микрофон.

– Ты чего?

Лудо недовольно шикнул, ещё что-то прошептал, а потом тихо объяснил:

– Мы с Ёпом делаем опыт. Ёп утверждает, что вода имеет память. Проверим сейчас. Я сказал что-то воде. Пусть теперь Ёп, когда вернётся, выпьет эту воду и узнает, что я сказал…

Кока удивился сдвинутости по фазе – это надо же: память воды!

– А алкоголь тоже… того… всё это может? – с иронией переспросил он.

Лудо безмятежно, но твёрдо ответил:

– Нет, алкоголь не может, он полностью пьян, спит. А воде – миллиарды лет. Мы сейчас купаемся в той же воде, в какой плавали ихтиозавры!

– Как? – Кока открыл рот.

– А так. Вода, как и золото, внеземного происхождения! Её на землю доставили богатые водой метеориты…

– Чего? Врёшь! – не поверил Кока. – Это сколько же метеоритов надо, чтобы заполнить океаны, создать реки, озёра?

Лудо снисходительно усмехнулся:

– Почитай литературу. Вода – внеземна. И тяга к воде превосходит страх смерти, поэтому хищники стерегут добычу возле рек, куда она сама, своими копытами, приходит, ибо больше идти некуда – или вода, или смерть от жажды… ну, и лапы хищника, кому не повезёт в этот день и час на этом водопое…

Вернулся Ёп.

Понавёз кучу не пойми чего: круассаны вперемешку с зелёным горошком, киви, молодой чеснок, селёдку в булочках, невзрачные салаты, манго.

Коку от вида всего этого воротило. Он решил уйти, несмотря на бутылку какой-то овощной водки в восемнадцать градусов. Получив разрешение позвонить, ушёл к Лудо в домик и набрал номер Лясика.

Лясик отозвался, но кисло:

– А, ты… Я как? .. Оклемался… Ничего хорошего… Менты были, все товары с бирками из дома изъяли… Как скифы накинулись… Попало в хлебало! .. Голые стены теперь, как в камере… Когда я подыхал, менты усекли и в угрозыск информацию скинули… Что, зайти? .. Есть интересная новость? .. Ну, заходи, только побыстрее, Лита с работы может раньше прийти, сегодня пятница… Тогда мне несдобровать… Что-то лютует она последнее время, сил нет терпеть… Лютая Лита! .. Очевидно, идёт передел сфер влияния! .. Так сказать, свадебный марш-бросок! .. И боюсь, как бы мне не пришлось условно-досрочно увольняться! ..

– Приду через полчаса, развлеку тебя.

Во дворе Ёп и Лудо суетились возле пня, раскладывали продукты.

– Что, Ёп выпил воду? Угадал?

Лудо радостно отмахнулся:

– Куда там! Я загадал три слова: “горы”, “геология”, “каннабис”, а он выпил и сказал: “Свобода, равенство, братство”. Не угадал!

Ёп смущённо крутил пустой стакан. Не угадал. Наверное, рябь пошла по воде… И вода забыла… Или отвлеклась… Если она слышит не только говорящего, но и всё вокруг, тогда ей, бедной, вообще трудно приходится – такой хаос звуков кругом! Но всё равно, учёные это доказали: давали воде разные информации и замораживали её, и каждый раз кристаллы складывались по-разному, из чего был сделан вывод, что кристаллы играют роль нейронов.

Кока уклонился от дальнейшего обсуждения этой проблемы, а от овощной водки решил всё-таки не отказываться.

– Давай, одну… Фу… Ну и гадость! В ней уж точно память о гнилой редиске сидит! – бормотнул, отщипнув кусок от круассана и слушая, как Лудо рассказывает про двух русских богатеев, которые в Амстердаме, в ресторане Krasnapolsky, заказали бутылку водки “Абсолют”, а их не поняли и выкатили им на столике с бенгальскими огнями тридцать пять стопок по двадцать граммов каждая. Зал хлопал и веселился до тех пор, пока один из взбешённых богачей не опрокинул столик ногой, после чего дело завершила полиция, увезя дебоширов в отделение.

– Советские очень агрессивны!

– Американцы тоже агрессивны!

– Весь Восточный блок агрессивен!

Пока ели, дискутанты перешли от агрессии человеческой к агрессии звериной.

– Свирепость – главное видовое отличие любого плотоядного. Звери не ошибаются, они всегда делают именно то, что надо сделать в данный момент, – утверждал Ёп.

Но Лудо был против:

– Да? А почему тогда лев режет газель, если газель всегда всё правильно делает?

Ёп ответил, что однажды в жизни цепь прерывается, правильное для газели сталкивается с правильным для льва, и правильное льва побеждает, ибо Бог дал ему силу, клыки и когти, а газели получили от Господа почему-то только копыта, бесполезные рога и вечный страх.

– Кто ответит за такую несправедливость?

Лудо обобщил:

– По-твоему, выходит, что наличие хищников на земле – это признак отсутствия на небе Бога доброго и разумного?

– Ладно. Мне пора! – вскинулся Кока и направился к остановке такси возле церквушки.

Дверь долго не открывали.

Лясик выглядел пришибленным.

– Заходи… Хвоста нет? .. – без особого расположения буркнул он, отступив в сторону. От него несло алкоголем.

Кока тщательно вытер ноги о половик с бывшими белыми медведями.

– Какой хвост? Что с тобой?

Лясик скривился.

– Да херово всё. Вот, полюбуйся! .. Пусто! .. – повёл он рукой. – Влачу, как скарабей, свой жалкий жребий! Соображалку глючит от проблем! Получил от Голландии по пищальнику! Лом в облом! В лом!

Комната была нага: на стенах скорбными скелетами висели пустые вешалки. Исчезли телевизоры, стопки джинсов, CD-плееры, весь ворованный скарб. На столе осталась сиротливая бутылка коньяка и рюмка. Лясик изрядно пьян. Машет руками, поминутно ворошит тарзанью копну смоляных волос, сквернословит, в голос икает, не забывая каждый раз извиняться.