Без очереди в рай - Диана Вежина

– Гоша, заноза, отцепись от девочки, – вмешалась Елена Николаевна Чугуева, – доброе утро, Яночка, присаживайся к чаю. Вот, оладушек попробуй, я вчера спроворила.

Елена Николаевна у нас труженица, вечный папа Карло. Она пашет на две ставки, тянет на себе мужа-неудачника и двоих детей, а про то, что она еще и женщина, Леночка, по-моему, вспоминает раз примерно в месяц. И не считайте меня циником – у меня профессия такая.

– Спасибо, Елена Николаевна, с радостью. – Я плюхнулась за стол. – Привет, Вика. – Красотка местного значения Виктория Иглищева снисходительно кивнула. – Здравствуй, Эдик…

– Привет, Яна, рад тебя… – последним поздоровался со мной смурной Эдичка Хазаров, тоже в некотором роде герой, и тоже не моего романа. Уже не моего, наши затянувшиеся внеслужебные отношения месяцев так несколько назад безболезненно сошли на нет.

А на нет и судна нет.

– Промежду прочим, Янчик, тут голос был – глас народный, в том смысле, что водительский. Говорят, ты теперь на новой тачке разъезжаешь? – полюбопытствовал Забелин.

– Угу, – подтвердила я. Вся компания, включая Вичку, сунулась к окну. Новый тарантас – у нас это событие.

– И которая твоя? Никак серебристая «десятка» с наворотами? ! – Я опять угукнула. – В натуре, блин, даешь! .. – оценил Забелин. – Фужер, фураж и пол-литра сверху! Понял, ты смерти моей хочешь, да? Признавайся, ты ж это нарочно, чтобы окончательно разбить мой треснувший миокард! Учти, осколки моего любвеобильного сердца падут к твоим ногам!

– Даже если не к моим ногам, а к ее колесам, всё равно – мелочь, но приятно, – ехидно отозвалась я, – а за базар ответишь, я тебя за матюгальник не тянула. А пока колись: ты пришел или ушел, изобильный наш, Гога и Магога?

– Ушел, увы, ушел, с тобою не совпамши, – шутом продекламировал Забелин. – Отбарабанили мы с Эдиком и Вичкой, хронь подоночная покемарить толком не дала. Уж мы их лечили, лечили…

– А кто не спрятался, тех вовсе залечили… – пробурчал Хазаров. – Шут гороховый, рассказал бы лучше, как халат ночью обмочил, – неприязненно подначил Эдичка.

– Миль пардон, коллега, но я не обмочил, а замочил, – назидательно возразил Забелин. – Издержки производства, это я так среди ночи на аллергию съездил. Представляешь, Янка, какой праздник жизни не сложился: девица вся при всем, фигурка закачаешься, окромя нее в квартире никого – а она вся в сыпи. Решила, понимаешь ли, волосы какой-то фирменной заразой перекрасить, по классике – в радикально черной цвет, что характерно – в четыре часа ночи. Ну и натурально аллергию на краситель выдала. На лечение ни фига не реагирует, в больницу не желает, что делать – непонятно. Я на отделение на всякий случай позвонил – думал, Вичка что подскажет…

– Подскажу, – перебила Вика, – непременно подскажу: если ты еще хоть раз с таким идиотизмом среди ночи сунешься, точно до утра не доживешь, цирюльник доморощенный!

– Некачественно ты ко мне относишься, – пожаловался Забелин. – Ладно, я и так и сяк, а она никак, лекарства кончились, аллергия только расцветает. Что делать – краситель попытаться смыть? Я ее головой под кран, так она до того домылилась, что волосы фиолетовыми стали, а толку ни шиша. Короче, говорю, возможны варианты: либо госпитализация, либо брейся наголо. Она тыр-пыр восемь дыр, в больницу ни в какую, а сама я бриться не могу, говорит, рука не поднимается. Вот если б, дескать, вы меня налысо побрили… Ну я и побрил, что мне оставалось. И такая, доложу я вам, на месте головы маковка размером с фигу получилась!

Фигаро он наш!

– С ума сойти, – оценила я.

Интересно только, кто у нас с ума сбежал – лекари или пациенты? Наперегонки, наверное.

– Было бы с чего сходить, – заговорил мрачноватый Эдичка. – Меня вчера на трехдневную задержку мочи у парализованной старушки вызвали. Родственнички ее обеспокоились – трое суток бабушка сухая. А она три дня не только не мочилась – она заодно не ела, не пила и даже не дышала, потому как всё это время была уже того – совсем того, на том свете бабка пребывала!

– А как же дед? – обалдело поинтересовалась я. – Он что же, не сообразил, что его старуха три дня как окочурилась?

– А дед как в анекдоте: думал, что рядом с ним живая англичанка, а не мертвая француженка, – подсказал Забелин.

– Откуда дед – бабушке за девяносто, мужики столько не живут, большинство до пенсии не доживает, – отозвался Эдик.

– Да, старичкам с бабками не тягаться, старушки у нас крепкие, ничего их не берет. Лечим мы их, лечим, а им хоть бы хны: едва одну бабку радикально вылечим, сразу две другие возникают. Почкованием они, что ли, размножаются? Нет, коллеги, как хотите: мочить их надо, чехлить, территорию обслуживания чистить, – кровожадно пошутил Забелин.

С ним бывает, заработался товарищ, выспится – пройдет.

– Прекратите, Георгий Валентинович, ваши омерзительные шутки просто оскорбительны! Ваш патологический цинизм не совместим с нашим профессиональным гуманизмом! – возмутился праведный коллега Брыкин.

А вот это не пройдет, гуманизм (по-брыкински) не лечится. Цинизм – гуманизм, омерзительны – оскорбительны…

– Складно излагаете, коллега, – нимало не смутился Гоша, – вы еще за клятву Гиппократа разговор поговорите, сделайте нам всем красиво!

– К черту всё – и бабушек, и гуманизм, и клятву Гиппократа! Достали, неужели других тем для разговора нет? – раздраженно сказанул Хазаров.

Прозвучало это настолько от души, что впору было удивиться или отшутиться, но тут очень своевременно в дверях образовался наш дражайший Карабас, заведующий отделением Альберт Михайлович Рудас. Наш нетипичный Карабас бреется до синевы, он высок, лыс и обаятелен.

– Добрый день, коллеги, – приятным баритоном поздоровался Альберт Михайлович. – А, вернулась, отпускница, в родные пенаты, – приветливо посмотрел он на меня, – очень хорошо, вот и давай, как говорится, с корабля на бал. Там патронажная бабулька Жмара доктора затребовала. Жмара, а не Шмара, фамилия у бабушки такая. Я бы сам поехал, но меня к начальству вызвали. Так что надевай халат и езжай, лечи, хватит прохлаждаться.

– А что там за бабулька, Альберт Михайлович, почему не знаю? – Следом за заведующим я выскочила в коридор, на ходу распихивая по карманам укладки с наркотиками и кое-какими особо дефицитными лекарствами.