Танцы на снегу - Сергей Лукьяненко

– А что со мной?

– Аллергия. Самая обыкновенная аллергия на новую планету. Чудак человек, ты что, книжек не читал, кино не смотрел, а уроки прогуливал? Перед выходом на любую новую планету, будь она хоть раем… кстати, если раем – особенно, там зелени много… надо принять иммуномодулятор. Тут ведь пыльца, пыль, споры, семена, частицы чужой биосферы – твоя иммунная система сходит с ума, понимаешь?

Какой же я дебил!

Уткнувшись лицом в подушку, я поддернул вверх джинсы и затих. Больше всего на свете мне сейчас хотелось, чтобы капитан Стась ушел. Пусть даже я умру от этой дурацкой аллергии.

Но капитан не уходил.

– Стыдно? – спросил он.

Я невольно кивнул, хотя когда лежишь, зарывшись головой в подушку, это трудно.

– Ладно, со всяким бывает, – сказал капитан. – В одном историческом романе я читал о почти таком же случае – только там взрослый человек наелся клубники и покрылся аллергической сыпью, а заподозрил себя в спонтанной условно-положительной мутации… Кстати, ты вполне мог умереть. Если бы потянул еще немного и довел дело до отека легких или анафилактического шока. Неприятно, верно? Из-за какой-то дурацкой пыльцы и пыли!

– Простите меня… – прошептал я.

– Лучше расскажи, как ты дошел до жизни такой, Тиккирей с корабля «Клязьма».

– Я не с «Клязьмы», я там всего две недели летал.

– Расчетным модулем, ты уже говорил. Рассказывай, как ты в это вляпался и как сумел выбраться.

Я сел на кровати. Укол, честно говоря, побаливал изрядно, но я терпел. Капитан Стась с улыбкой смотрел на меня.

Может, это все умеют чувствовать, а может, только некоторые, но вот я всегда знал: человеку со мной по-настоящему интересно или он общается из вежливости. Наша учительница по психологии, с ней, кстати, всегда было интересно, говорила, что это компенсаторно-защитная способность детской психики – чувствовать настроение собеседника. С возрастом почти у всех проходит.

Капитану Стасю было интересно. Вот капитан «Клязьмы», которого я даже по имени не знал, тоже сделал бы мне укол, чтобы спасти, а потом ушел бы. Старпом «Клязьмы» еще и объяснил бы, в чем я не прав. Врач Антон, наверное, выслушал бы меня.

А Стась, хотя и злился немного, что я его разбудил под утро, хотел со мной поговорить.

И я стал рассказывать. С самого начала – то есть с того, как папу уволили.

Когда я объяснил Стасю про конституционное право каждого гражданина на смерть, он выругался, достал сигареты и закурил. У нас, на Карьере, мало кто курил: за это нужно платить дополнительный пай в жизнеобеспечение.

К концу моего рассказа Стась выкурил три сигареты. Похоже, мой рассказ его чем-то очень сильно задел.

– Знаешь, Тиккирей, вначале я подумал, что это ловушка, – сказал он наконец.

– Какая ловушка?

– Твой звонок. Про язвенную чуму. Понятно было, что никакой чумы у тебя нет – зрачки не расширены, надбровных высыпаний нет… в общем – заразиться я не боялся. И с чего бы вдруг ты стал звонить незнакомому человеку?

– Я подумал, что раз вы капитан…

Стась кивнул:

– Да, конечно. Но все очень походило на ловушку или провокацию. Ладно, Тиккирей, оставим это. Похоже, я слишком устал в последние дни и пугаюсь собственной тени. Скажи, что ты собираешься делать?

Интересно, кто и зачем стал бы устраивать ловушки для капитана космического корабля? Я о таком не слышал, но расспрашивать не решился.

– Буду ждать вида на жительство.

Он кивнул.

– Понимаете, – объяснил я, – если правительство Нового Кувейта и впрямь заинтересовано в иммигрантах, то оно ведь должно подходить к каждому дифференцированно? Верно? А я молодой, здоровый, у меня хороший нейрошунт…

– Что у тебя?

– Креатив-гигабит.

– Версия чипа?

– Один ноль один.

– Ну… – Стась улыбнулся. – В вашем гадючнике… уж извини, приятель… это может считаться хорошим. Но тут богатая планета, где давно перешли на более серьезные модели. Впрочем, дело привычки. У меня тоже «Креатив», только версия один ноль четыре.

– Правда?

– Абсолютная правда. Не люблю я менять железо каждый год. Но я бы не слишком рассчитывал на ускоренное рассмотрение твоего дела, Тиккирей.

– А что мне делать, капитан Стась?

Почему-то я понял, что могу быть с ним откровенен и спрашивать совета без всякого стеснения.

– Я думаю, Тиккирей. Я бы хотел чем-то тебе помочь, но пока не знаю… как сложатся мои собственные дела. – Он улыбнулся. – Зуд прекратился?

Я с удивлением понял, что кожа и впрямь перестала чесаться.

– Ага!

– Хорошо. Мне надо сейчас уезжать, Тиккирей. Если составишь компанию, позавтракаем вместе. – Он снова улыбнулся. – Я угощаю.

Конечно, я не стал отказываться. Мне сейчас очень нужно было экономить.

Через час, когда капитан Стась уже уехал из мотеля по своим делам, я сидел в ресторане на открытой террасе с чашкой кофе и смотрел, как восходит солнце. Капитан посоветовал мне несколько дней не пить соков и не есть свежих фруктов. Конечно же, я его послушался. Тем более что чай и кофе здесь были очень вкусными.

А еще здесь не было купола над головой…

Самого восхода солнца я не увидел, мешал лес. Но все равно было очень здорово видеть, как светлеет небо, становясь из черного густо-синим, как гаснут звезды – все, кроме двух-трех самых ярких, их даже днем видно, если присмотреться.

Иногда высоко-высоко пролетали рейсовые самолеты или совсем крошечные искорки флаеров. А уж космические корабли стартовали не реже чем раз в полчаса. Мне еще никогда не было так здорово. И самое главное, я вдруг окончательно поверил, что мне всегда и всюду будут встречаться хорошие люди. Такие, как экипаж «Клязьмы» или капитан Стась. Ну неужели я не справлюсь со своими проблемами?

– Эй, с тобой можно сесть?

Я повернулся и увидел мальчишку моих лет, может, чуть постарше. Он стоял с бокалом какого-то напитка и довольно неприязненно смотрел на меня.

– Садись, конечно. – Я даже чуть подвинул свой стул, освобождая ему место у столика.