Планета, которой нет - Сергей Лукьяненко

– Он мне нужен, – просто ответил я.

– Ты убил двоих ребят в трактире, а еще двоих – своими ловушками на улице!

– Но ведь сначала вам предлагали выкуп за его жизнь?

Похоже, довод подействовал. Верзила опустил бесполезное оружие, тоскливо обернулся. Его спутники стояли далеко позади, прислушиваясь к разговору.

– Семьи убитых твои слова не очень-то утешат…

Я отстегнул с пояса тяжелый кожаный кошелек. Ужасно неудобно, что здесь не в ходу бумажные деньги.

– Возможно, золото окажется убедительней меня?

Верзила кивнул и быстро подобрал упавший к его ногам кошелек. Пробурчал:

– Возможно… Только не убедительней твоего меча.

Я подождал, пока неудачливые игроки и не менее невезучие линчеватели скрылись. И повернулся к Редраку.

Понятное дело, никуда он не убежал.

– Пошли, – коротко бросил я, направляясь в противоположную толпе сторону. Редрак, ощутимо прихрамывая, заспешил следом. – Твоя паршивая шкура куплена дорогой ценой, – зло сказал я. – Вряд ли она стоила жизней четырех ни в чем не повинных людей.

– Не переживайте, принц, – жизнерадостно заявил Редрак. – В этот трактир честные люди не ходят. А глотки там друг другу режут каждую неделю, без всякой помощи со стороны…

– Меня зовут Серж. Капитан Серж, если угодно, – оборвал я. – Остальное советую забыть.

– У капитана Сержа, очевидно, есть корабль? – вкрадчиво поинтересовался разговорчивый шулер.

Я промолчал.

– Рискну попросить капитана о небольшой услуге. В этом городишке мне больше неохота оставаться, а заработал я самую малость… Не подвезете ли меня до любой планеты, где есть воздух, вода и азартные люди?

Мне захотелось расхохотаться.

– Редрак, меня часто называют наглецом. Но тебе я не гожусь даже в ученики.

– Ну что вы, капитан, вы еще так молоды.

Все-таки я засмеялся. И неожиданно для самого себя сказал:

– Хорошо, Редрак. Я отвезу тебя на другую планету. Но весь путь ты проделаешь в корабельном карцере. Он не используется уже два года, а это расточительно.

– Вполне разумная мера, – вежливо согласился Редрак. – Карцер стандартный? Два на два и пять выше нуля?

– Разумеется.

– Что ж, в гробу теснее и прохладнее, – заключил Редрак философски. – Благодарю вас, капитан…

– И это вся твоя признательность?

Некоторое время мы шли молча. Улица петляла по-прежнему, но стала чуть шире. Мне приходилось укорачивать шаг из-за ноги Редрака.

– Капитан, вы поступаете очень благородно.

– Даже слишком.

– Нет, капитан. Как раз достаточно для неплохой новости. Вторая трансгалактическая действительно ничего не узнала о планете Земля. Но год назад я встретил человека, который говорил, что побывал на планете, которой нет. Он наткнулся на нее на поврежденном корабле… удирая от слишком назойливого патрульного крейсера.

Сердце застучало. Я сдавленно произнес:

– Чего стоит пьяная болтовня?

– О да, капитан, он был весьма пьян. Даже слишком пьян для азартного игрока… Но очень убедительно рассказывал о том, как покупал плутоний и титановые плиты в большом городе на берегу океана. Этот город назывался… кажется, Нюорк.

– Повтори! – закричал я, хватая Редрака за плечи. – Повтори название города!

Раздельно, подчеркивая каждое слово, Редрак повторил:

– Я встречал человека, утверждавшего, что он побывал на планете, которой нет. В городе под названием Нюорк или Нью-орк он покупал материалы, необходимые для ремонта корабля. Я уверен, что он не лгал.

Индикатор браслета-детектора светился зеленым.

А люди, подобные моему новому знакомому, никогда не говорят правды, невыгодной лично для них.

– Боюсь, Редрак, наше знакомство продлится дольше, чем мне хотелось бы, – прошептал я, отпуская дальедианца.

Редрак кивнул:

– Очень надеюсь на это, принц.

Бывший пилот просидел за компьютерным терминалом больше трех часов. Все это время я провел на маленьком угловом диванчике, чувствуя себя гостем в собственной каюте.

Редрак Шолтри обращался с компьютером поистине виртуозно. Он то шептал в микрофон отрывистые слова команд, то переходил на управление с клавиатуры, а порой просто принимался чертить что-то в воздухе тонкими гибкими пальцами. О таком уровне общения с машиной мне приходилось только мечтать.

Повинуясь командам, компьютер строил голографическое изображение. В медленно вращающемся над терминалом видеокубе появилось человеческое лицо – вначале туманное, расплывчатое. Затем линии обрели четкость, наметилась короткая стрижка, тонкие брови. Изображение стало цветным – бледная кожа с чуть заметным желтоватым оттенком, черные волосы, темно-серые глаза.

Редрак продолжал корректировать портрет. Уши претерпели ряд изменений, глаза стали уже, на переносице возникло пятнышко – то ли родинка, то ли след ожога. Скулы слегка заострились.

Некоторое время Редрак разглядывал результат своих творческих усилий. Затем, покосившись на лежащий между нами браслет-детектор, заявил:

– Это портрет человека, утверждавшего, что он был на Земле. Я сделал его с максимально доступной точностью.

Браслет светился зеленым.

– Очень заурядная внешность, – с досадой отозвался я. – Каждый десятый, если не каждый пятый мужчина его возраста оказывается под подозрением. Цвет волос нетрудно изменить, кожа может потемнеть от загара. Он мог поправиться или похудеть…

– Да, капитан. Прошло уже три года. Человек его профессии сильно меняется за такой срок. Конечно, если вообще остается в живых.

– И ты действительно не знаешь его имени или родной планеты?

– Нет, капитан.

Некоторое время я молчал, глядя на объемный портрет космического пирата, раздобывшего в Нью-Йорке плутоний и титан для ремонта своего корабля. Редрак Шолтри упорно добивался своей цели – и притом действовал вполне честно. Он знал, что мне нужно, и пользовался своим преимуществом на все сто.

– Почему-то мне кажется, – язвительно произнес я, – что ты узнаешь этого человека, как бы сильно он ни изменился.

– Вы совершенно правы, капитан.

Я усмехнулся. А ведь Шолтри, пожалуй, нуждается во мне не меньше, чем я в нем.

– Не слишком приятная перспектива – заиметь в экипаже бывшего мятежника.

– Понимаю ваши сомнения, капитан. Но у меня нет ни малейшего желания предавать вас. Просто нынешняя профессия с каждым днем становится для меня все труднее.