Один из нас - Крейг Дилуи

Она позволила себе жадный взгляд на красивый профиль Джейка. Хотя ей хотелось бы пойти гораздо, гораздо дальше этого, она никогда не сможет позволить себе ничего больше поцелуев. Она никогда не узнает, каково это – почесать там, где действительно чешется.

Никто, кроме ее мамы, не знал, что Эми тоже чумная.

Глава третья

Болван [1 - Болван – Goof – англ. – дурень, тупица. Здесь говорящее прозвище. ] видел смешное в чем угодно. Ему нравилось смотреть на светлую сторону вещей. Он радовался тому, что видит мир не так, как другие, – а это было не так уж сложно, если принять во внимание, что его лицо было перевернуто. Когда он улыбался, его спрашивали, что случилось. Когда он грустил, люди думали, что он смеется над ними.

Стоя перед зеркалом в спальном бараке, он воздел зажатую в руке зубную щетку, как бы салютуя ею:

– К чистке зубов готовы, сэр!

Он принялся за дело. «Давай быстрее! » – заворчали другие дети, ожидавшие своей очереди.

Сжав зубы, Болван принялся работать щеткой вдвое быстрее, но заканчивать не торопился.

– Фмотвифе, как быфтво я фиффю вубы!

Именно из-за таких выходок он заработал свое прозвище и получил некоторый статус в среде, начисто лишенной каких-либо развлечений. Ему нравилось веселить других детей. Если у него не получалось добиться этого, он начинал их доставать, чтобы посмеяться самому.

В конце концов в ванную ввалился Кроха – самый крупный ребенок в Доме. Отпихнув одного из других детей, он занял позицию перед зеркалом.

Болван тут же заткнулся и задрал лицо вверх, чтобы прополоскать горло и сплюнуть. Доставая других, следовало соблюдать границы, в особенности когда рядом находился такой ребенок, как Кроха. В Доме запрещалось прибегать к насилию, однако до тех пор, пока никто не мешал учителям делать свое дело, они предпочитали смотреть на нарушения сквозь пальцы. Если ты шел к учителю, чтобы пожаловаться на то, что тебя побили, тебя вполне мог ждать подзатыльник и заверение, что все это входит в программу обучения.

Ну ничего. Он и так сделал достаточно для одного дня. Сегодня было весело! Бюро прислало к ним агента для ежегодного интервью. Болван попытался разыграть перед ним лебезящего чудика, но не встретил понимания – агент попался серьезный. Не сумев заставить его смеяться, Болван решил подоставать его самым лучшим способом, который знал.

– Я агент Шеклтон, – представился служащий, закуривая сигарету. – Бюро тератологических исследований. Ты уже…

– …знаком с нашей процедурой, не так ли? – подхватил Болван. – Конечно знаком, сэр.

Агент нахмурился.

– Ну хорошо. Это хорошо. Но в этот год все будет по-другому, Джефф. Я здесь, чтобы выяснить…

– …нет ли в тебе чего-нибудь особенного, – закончил Болван. – Нет. Ничего такого во мне нет, к моему большому сожалению.

Брови агента Шеклтона сдвинулись еще ближе.

– Каким образом…

– …ты это делаешь? Я не знаю, что вы имеете в виду, сэр.

– Ты заканчиваешь…

– …за меня каждое мое предложение.

– Вот! Опять! Ты хоть…

– …сам понимаешь, что делаешь это? Но что я делаю, сэр?

И он разразился хохотом – воющий, скрежещущий звук, похожий, как сказал ему один из учителей, на вопли мула, которого насилуют четверо верблюдов.

Агент Шеклтон бледно улыбнулся, словно до него дошел смысл шутки.

– Спасибо, Джефф. На сегодня хватит.

Болван обнаружил свой талант примерно полгода назад, когда принялся заканчивать фразы за мисс Оливер на уроке истории. К концу урока ее челюсть практически лежала на полу. Весь класс лопался от хохота. Они не могли поверить в то, что это действительно происходит.

Ну погоди, что-то они скажут, когда узнают, что он сыграл ту же шутку с человеком из Бюро! Скоро он станет героем местных легенд!

Болван разделся и с удовлетворенным вздохом забрался в постель. Вокруг стоял гул голосов – ребята тоже укладывались спать. Старая койка заскрипела, когда он принялся устраиваться поудобнее на засаленном матрасе. Пару минут спустя выключили свет.

«Герой местных легенд», – подумал он, уплывая в сон.

Он проснулся от того, что чья-то рука трясла его за плечо.

– Подъем, красавчик!

В комнате было темно. Ночь еще не закончилась.

– Что такое? Что происходит?

Он узнал мистера Гейнса, стоящего с одной стороны кровати. По другую сторону стоял мистер Боуи. Учителя из школы при Доме.

– Надевай штаны, – велел ему мистер Гейнс. – Мы идем прогуляться.

Спрыгнув с койки, Болван натянул на свое костлявое тело футболку и комбинезон, потом принялся зашнуровывать потрепанные башмаки.

– Если это насчет того дела, то я ничего такого не делал!

Никто не засмеялся. В происходящем не было ничего смешного. Когда учителя будят тебя среди ночи, это значит, что тебя отправляют в Дисциплинарную. Вокруг дети либо продолжали сопеть, либо лежали вытянувшись на своих койках, притворяясь, будто спят.

– Пойдем! – поторопил мистер Гейнс.

– Я ничего не делал, честное слово!

– Все так говорят.

В Дисциплинарную отправляли проблемных детей. Неуправляемых; тех, кто нарушал правила. Там не было окон. Одно-единственное кресло, привинченное к цементному полу, под электрической лампочкой без абажура.

– Я просто пошутил! Я ничего такого не хотел сделать человеку из Бюро! – молил Болван. – Мистер Гейнс! Вы ведь знаете, я всегда вел себя хорошо!

Мистер Боуи положил мягкую руку ему на плечо и подтолкнул вперед так, что он чуть не полетел с ног.

– Двигай, говнюк.

Спотыкаясь, Болван на дрожащих ногах выбрался наружу. Ему редко доводилось бывать за пределами Дома в это время суток, и его взгляд невольно устремился вверх. Небо, полное звезд. Огромный далекий мир, которому наплевать на его судьбу.

Большой дом был ярко освещен. Его ждал другой мир – мир боли и страданий. А Мозг ведь предупреждал его, чтобы он держал свой особый дар при себе. Что иначе его будут ждать такие неприятности, с которыми будет нелегко справиться. Что многие дети теперь обладают теми или иными талантами и очень важно держать их в тайне от нормалов. Почему он не слушал?