Смертельный хоровод - Андреас Грубер

– Служба ведомственного надзора? Значит, оба были коррумпированы?

Сабина подняла руку.

– Заявления на них не было. В худшем случае их лишь подозревали.

В этот момент зазвонил служебный телефон Сабины. На экране высветился неизвестный номер. Сабина ответила.

– Алло?

– Я говорю с Сабиной Немез? – спросил взволнованный женский голос.

– Возможно. Откуда у вас этот номер?

– Я из «Висбаденского эха». Мы узнали, что вы расследуете смерть одной вашей коллеги. К тому же погибла жена президента БКА…

– Без комментариев. – Сабина оборвала разговор и повесила трубку. – Пресса, – простонала она.

– Мне они тоже сегодня звонили. Видимо, пробуют все без разбора служебные номера и добавочные. Чуют громкий заголовок, и ты увидишь, будет еще хуже. – Тина посерьезнела. – Кстати, в случае Дианы Хесс ничто не указывает на то, что ее насильно сбросили через ограждение железнодорожного моста, – кроме неопределенных следов на шее, которые еще будут изучены судмедэкспертами.

На шее? Это звучало странно.

– Самоубийство? – Сабина помотала головой. – Такая женщина, как Диана Хесс, не будет кончать жизнь самоубийством. – Она невольно вспомнила их последний разговор с Дианой. «Мы хотим переехать к Балтийскому морю». Это уже не получится.

– О чем ты думаешь? – спросила Тина.

– Я только вчера с ней разговаривала, и она поблагодарила меня за то, что я для Снейдера… – Сабина не закончила предложение. – Во всяком случае, она не казалась подавленной или склонной к суициду. Наоборот – она была внутренне готова к вечеру с министром внутренних дел и главным прокурором. – Сабина сглотнула.

– После ужина все и случилось. А что это должно быть, если не самоубийство? Три судмедэксперта проработали всю ночь напролет и не смогли найти никаких однозначных следов внешнего насилия на трупе. По крайней мере, на том, что осталось от трупа, когда поезд…

– Перестань! – закричала Сабина. Она даже не хотела себе этого представлять. Сама мысль, что Дианы больше нет в живых, была ужасна. – Может, это была совсем не она.

– Я видела фотографии ее трупа. – Тина подвинулась ближе. – Сабина, это она.

– Я сказала тебе, перестань! – На глаза у нее навернулись слезы. До этого момента ей как-то удавалось отгонять боль.

– Прости, я… – Тина на мгновение замолчала. – Смотри!

– Что? – Сабина вытерла глаза и повернула голову.

Тина указала на статью, которую Сабина как раз открыла на мониторе. Речь шла об операции БКА первого июня ровно десять лет назад.

– Увеличь-ка!

Сабина схватилась за мышку.

«Дитрих Хесс повышает в звании своих бывших коллег из департамента по борьбе с наркотиками Геральда Рорбека и Анну Хагену…»

Остальное было не важно.

– Бывших коллег, – прочитала вслух Тина. – Это значит, что не только Рорбек и Хагена служили раньше в одном департаменте, но и Хесс!

Сабина уставилась на статью, и в голове у нее вертелась одна-единственная мысль. «Теперь и жена Хесса покончила с собой».

Если следы и связи уходили так далеко в прошлое, а дело было еще сложнее, чем они думали вначале, существовала лишь одна возможность, как им быстро продвинуться в своем расследовании.

Она должна была срочно поговорить со Снейдером.

14

Около девяти утра Сабина вошла в Висбаденский университет экономики и права, узнала, на каком этаже Снейдер проводит свой семинар, пробралась в лекционный зал через дальний боковой вход и села в последнем ряду.

Атмосфера в этом университете была совсем другая, нежели в Академии БКА. Намного раскованнее. К тому же здесь сидело около сотни студентов, которые наблюдали, как Снейдер взошел на подиум и терпеливо поправлял запонки, окидывая зал орлиным взглядом.

Снейдер выглядел как всегда; хотя в аудитории отсутствовал кондиционер, на Снейдере была темная тройка, синий галстук и начищенные ботинки. Интересно, с этими студентами он тоже будет обращаться как с идиотами? Вероятно – с чего бы Снейдеру меняться?

Снейдер подождал минуту, пока не воцарилась тишина.

– Сначала вот что… – Он поднялся по ступеням центрального прохода. – Если вы случайно встретите меня в коридоре, столовой или на пути в университет, пожалуйста, избавьте меня от светской беседы типа «Что за погода! ». Это меня не интересует, потому что мы сидим не снаружи, а в лекционном зале. Вы легко нашли дорогу сюда? Конечно, иначе меня бы здесь не было. К тому же у меня нет водительских прав и меня подвозят на машине. Кем вы работаете? Вообще-то, это вы должны знать, иначе что здесь делаете. Итак… – Он громко хлопнул в ладоши. – Мы начинаем семидневный семинар. Как работает человеческая психика?

О’кей, Снейдер и правда ни на йоту не изменился – и не делал разницы между обычными студентами и будущими коллегами БКА.

Но все равно он казался каким-то другим.

Сабина наблюдала за ним, когда он приблизился к ней по центральному проходу, но Снейдер ее не заметил. Он выглядел – хотя это казалось невозможным – бледнее и болезненнее, чем обычно. Очевидно, ему не хватало охоты на убийц, и Сабина с трудом представляла, что Снейдер был доволен своей актуальной работой.

– Случай, на примере которого я вам покажу, как работает человеческий мозг, произошел более года назад в Нюрнберге. Я случайно находился поблизости, и меня как специалиста по расследованию похищений людей пригласили для сбора свидетельских показаний. Высотный жилой дом на окраине города: гаражи, два внутренних двора, детская площадка, чуть дальше лес с пешеходными тропами. В понедельник, в восемь часов утра, молодая мать спускается в прачечную комнату в подвале, в то время как ее двухлетняя дочь играет во дворе. Неожиданно ребенок исчезает. Мать в отчаянии ищет ее и в конце концов обращается в полицию. Девочку не могут найти. Днем я приезжаю на место происшествия и беседую с матерью. Она на грани истерики и возбужденно рассказывает мне, что случилось.

Некоторые студенты записывают что-то в блокноты.

Голос Снейдера изменился.

– Я была в подвале всего десять минут. Как всегда по понедельникам. В это время Зузи играла во дворе. Она никогда не убегает. Я сунула белье в стиральную машину и включила ее. Когда я поднялась, Зузи уже не было. О господи, пожалуйста, найдите ее. Кто-то утащил ее. Возможно, она уже мертва.