Три женщины в городском пейзаже - Мария Метлицкая

Лида молчала, сказать было нечего.

Через полгода мама пришла в себя и стала прежней Ольгой Ивановной – сдержанной, собранной, суровой. Никаких слез и причитаний. Воспоминания? К чему? Воспоминания расслабляют, мешают жить, от них раскисаешь, а раскисать нельзя.

С мамой Лида созванивалась один раз в неделю, обеим было достаточно. В первую очередь – маме.

Спустя время, когда чуть отпустило, вспоминая свой неудавшийся брак, Лида думала: «Как я могла не заметить? Как? Говорят, женщина всегда чувствует – выходит, я не женщина? Ничего не чувствовала. Ни-че-го. Все пропустила. Профукала, проворонила, прошляпила, потому что верила ему безоглядно. Верила, как себе».

Потом, правда, припоминала: а было! Были моменты, способные насторожить. Наивная дура, неискушенная идиотка, бесхитростная тетеха! Вот, например, – его уходы по воскресеньям. Нет, казалось, причины имелись. Как бы имелись. Переезд школьного друга, как тут не помочь? В следующие выходные снова он, школьный друг, кажется Миша, звал разбирать коробки и чувалы после переезда. «Лида! Туда и зайти страшно – уставлена вся квартира. Ну переезд, ты понимаешь». Конечно, она понимала. Только вряд ли был этот самый переезд. Или вот еще. Кажется, это была суббота:

– Лидка, мне срочно надо на дачу к Барсуковым, мама просила кое-что отвезти.

– К Барсуковым? – удивлялась Лида. – Но это же так далеко! Кажется, Калужская область? А сын Барсуковых? Как его – Витя? Почему не он? Вроде у него машина? Или я что-то путаю?

Сережа смущался и злился:

– Не путаешь. Витя, да. И у него есть машина. Но Витя в командировке и приедет не скоро.

– Поняла, – грустно кивала Лида. – Жаль, пропали выходные. А я так мечтала в Измайлово. Сережка, тогда ты там останься на ночь, вечером не возвращайся. Отоспись и утром поедешь. Почти двести километров, тяжело.

Сережа вроде бы нехотя соглашался:

– Ну раз ты так считаешь…

Где он научился так врать? Где и когда? Ее прямодушный Сережа? А, ну да – ситуация заставила, правильно! Приспособился, как говорится.

Разумеется, не было никакого Миши и никаких Барсуковых. И неожиданных трехдневных командировок не было. Какие командировки у учителя физики – смешно. Муж что-то невнятно бормотал про учительскую конференцию, она почти не слушала, потому что не сомневалась в муже.

Сережа ушел под Новый год. Даже не так – в сам Новый год! Лида крутилась на кухне, нанося последние штрихи к праздничному столу – украшала салат оливье: тертое яйцо, кружочки свежего огурца, пара веточек укропа. Запах весны витал по квартире – пусть и парниковые, но молодые огурчики. Лида посмотрела на украшенный салат и осталась довольна. Кажется, и заливное получилось, и «мимоза». В духовке румянилась утка с яблоками, любимая еда ее мужа.

Приподняв полотенце, глянула на противень с кулебякой: отлично! Пышная, с румяной корочкой и кокетливой косичкой. Красота!

Посмотрела на часы – ого, половина десятого! Через час придут гости: Сережины родители, сестра Зоя с семьей, соседка тетя Галя, Настена и, разумеется, Тася.

Мама, как всегда, встречала одна: «Ой, Лида, о чем ты? Я безумно устала, месяц был диким, столько тяжелых операций, столько тяжелых больных! Отчеты, бумаги, конец года. Какие гости, какое веселье? Да и компании я не люблю, ты же знаешь! А уж разговоры все эти застольные, пустые и дурацкие, вообще ненавижу. И со сватьями общаться неохота, особой любви я к ним не испытываю, ты знаешь. Я как-нибудь, не беспокойся. Куплю что-нибудь готовое: салатик, жареного цыпленка – слава богу, кулинарии работают. С час посижу у телевизора, посмотрю на очередную вакханалию, на опостылевшие физиономии – и спать, спать, спать. Первого могу отоспаться, если, конечно, не позвонят из отделения».

Конечно, совесть Лиду мучила: «Вру, лукавлю. Делаю вид. Приглашаю ее, а сама… сама надеюсь на отказ. Потому что жду Тасю. Какая я все-таки сволочь! Но что поделать – маме никто не нужен – ни зять, ни его родители, ни даже дочка. Но мама такая, другой мамы нет».

Стыдно было, неловко, но ничего не поделать. Оставить Тасю одну? Нет, ни за что! Выходит, такая у Лиды судьба – всю жизнь крутиться, как на горячей сковороде. Спасибо, дорогие родственнички! Это вы сделали из меня лицемерку!

Но никаких кулинарий и готовых салатов – еще чего! С утра нагрузила Сережу и отправила к маме – три банки с салатами, пироги, кусок медовика. Послушный муж, замечательный зять, никаких возражений! Все купил, в квартире прибрался, стол раздвинул, скатерть расстелил, тарелки расставил. Чтобы вечером, через пару часов, уйти навсегда.

Уставшая Лида присела на стул. Перевести дух и накрывать. Да, пора все вытаскивать из холодильника – бесконечные салатники, селедочницу, соусник, блюда и плошки. Да, еще хлеб! И успеть привести себя в порядок. Господи, времени в обрез – как всегда провозилась, копуха!

Крикнула:

– Сережа, ты где?

– Я здесь. – Голос раздался совсем рядом, из прихожей.

Странный голос, глухой.

Лида выглянула из кухни.

Муж был одет – куртка, ботинки, шапка.

– Ты куда? – удивилась она. – Вроде бы всего хватает.

Он кашлянул.

– Лида, – голос был хриплым, словно простуженным. – Лида, – повторил он, – я… ухожу.

– В смысле? – не поняла она. – Куда ты уходишь?

Глядя в стену, муж молчал.

– Я ухожу… насовсем. К другому человеку. Которого я… В общем, неважно. – На Лиду он не смотрел.

– К какому человеку? – не поняла она и повторила: – В смысле, уходишь?

Она не понимала, что происходит. Вернее, что произошло.

– К другой женщине. Тебе сказать имя?

– К другой женщине? – глупо повторила она. – Ты уходишь от меня к другой женщине? Ты… – Вдруг стало нечем дышать – еще чуть-чуть, и она задохнется.

Он кивнул:

– Да, именно так. Так получилось. Прости меня, Лидка.

– А праздник? – Лида сглотнула слезы. – А гости, Сережа? Твои родители? Зоя, Настя? Тася?

– Это единственное, что тебя сейчас волнует? – Муж, похоже, начал раздражаться.

Лида молчала. А правда! Как странно, ее волнует именно это. Рушится жизнь, а она…

Резко дернув входную дверь, Сережа обернулся: