КВАЗИ - Сергей Лукьяненко

– Верно, – поддержала его эксперт. – Я приключения люблю, но не дурацкие.

– Зачем по пустякам-то ссориться? – как-то очень взросло рассудил Найд.

Я поднял руки.

– Хорошо, хорошо, хорошо. Мы сдались.

– Мы не сдались, Денис, – сказал Михаил. – Мы узнали, что этим делом интересуются в самых высоких инстанциях. И убедились, что ничего не упустили при первом осмотре.

– Мальчики, хватит ссориться, – попросила Анастасия. – Вы меня до дома не подбросите? Я недалеко живу, в Марфино.

– Только Михаила с сыном вначале завезу, – сказал я. – И хоть в Марфино, хоть в Митино… А вас на Переяславку, Михаил?

Кваzи удивлённо посмотрел на меня. Я ухмыльнулся и пояснил:

– Там служебные квартиры, сам когда-то жил. Садитесь.

Михаил сел рядом, Найд с Анастасией на заднее сиденье. Я вёл машину и слушал их разговор.

– Давай знакомиться, – предложила девушка. – Меня можешь звать просто Настя.

– Меня – Найд.

– Это, наверное, значит «найдёныш»?

Всё-таки удивительное поколение. Я бы постеснялся так в лоб спрашивать, тем более ребёнка. А Найд к вопросу отнёсся как к должному.

– Точно. Меня папа нашёл, когда был апокалипсис. Ну, тогда он мне папой не был, конечно.

– Понятно, – сказала Анастасия, словно человеческие дети, воспитанные разумными мертвецами, – самое обычное дело. – Так, значит, вы живёте в Питере?

– Зимой в Питере, а летом в деревне, в Репино.

Я покосился на Михаила. Тот сидел спокойно, бесстрастно слушая разговор.

– А там не страшно?

– А я один не хожу, – объяснил Найд. – У меня друзья есть, кваzи.

– Мальчишки? – Голос Анастасии дрогнул.

– Ну, мальчишки… и девчонки. Им на самом деле уже много лет, но они… ну…

– Понимаю, – мягко сказала Анастасия.

Я чуть сильнее, чем надо, нажал на тормоз, машина резко затормозила перед светофором. Сказал:

– Извините.

– Мне тоже очень жаль детей-кваzи, – сказал негромко Михаил. – Беда не в том, что они не развиваются физически, хотя это тоже печально. Но они, как и взрослые кваzи, односторонни. Как правило, им интересны только детские занятия. Игры. И это та вечность, к которой они приговорены.

– Никто не доказал, что вы будете существовать вечно, – заметил я.

– Конечно, Денис. Конечно. Но мёртвые не стареют.

– В этом доме? – спросил я, останавливаясь.

– Пятнадцатый, – кивнул Михаил. – Да, здесь. Спасибо, напарник. Найд!

– Сейчас! – отозвался Найд. Он что-то показывал Анастасии на планшете. – Вот наш клан. «Не-мёртвые», через дефис. Ты не думай, у нас там полно живых. Я, ещё один мальчишка из Калуги, дядька из Варшавы…

– Найд, я не очень люблю танковые сражения, – рассмеялась Анастасия. – Но спасибо…

– Да ты попробуй!

– Найд! – громче повторил Михаил. Открыл дверцу, выбрался из машины. Протянул мне руку.

Я молча пожал горячую ладонь.

Как бы там ни было, этот старый мёртвый полицейский спас человеческого ребёнка. И значит, он оставался моим коллегой. Даже в смерти.

Некоторое время мы ехали молча, потом Анастасия спросила:

– Вы с ним поладили?

– Нормально работает, – ответил я.

– Да я про другое, Денис. Все знают, что вы восставших не любите.

– Он – кваzи.

– Конечно, это совсем другое дело, – сказала Анастасия. То ли серьёзно, то ли с иронией. Не поймёшь их, молодых.

Жила Анастасия в старом, наверное, ещё при Советском Союзе построенном доме. Большой тихий двор, в беседке сидела компания молодёжи, слышался негромкий смех и разговоры.

Я остановил машину, заглушил мотор.

– Спасибо, Денис, – сказала Анастасия. – А то мой кот заждался.

– В смысле – животное? – уточнил я.

– Знаете, а вы мне иногда напоминаете кваzи, – сказала Анастасия, помолчав. – Да, домашнее животное, породы кошачьих. Я одна живу, мама и брат… они отдельно.

– Хорошо, когда кто-то есть, пусть даже отдельно, – сказал я. – Извини, хотел пошутить, а вышло глупо.

Анастасия улыбнулась.

– А хотите выпить чая?

Я подумал секунду и кивнул:

– Да. На самом деле – очень хочу. А вы тоже хотите?

– Давай на «ты»? – предложила Анастасия. Посмотрела мне в глаза. – Да, хочу. Давно уже.

Я открыл бардачок и достал термос. Открутил крышку, налил чай.

– Давай на «ты». Держи! Только стакан один куда-то затерялся, придётся по очереди.

– Нет, – сказала Анастасия дрогнувшим голосом. – Ты все-таки не кваzи. Ты какая-то особая порода, Денис Симонов.

Она открыла дверь и вышла из машины. Я посидел, глотая тёплый чай и глядя на дом. Вот зажегся свет – на пятом этаже.

– На работе я пью только чай, – сказал я вслух, завинтил термос обратно и завёл машину.

Не стоит ждать от жизни слишком многого. Тогда меньше придётся разочаровываться.

Глава третья

Актёр и Приют

Михаил стоял у внутреннего барьера и внимательно смотрел на тёмные башни Химок. Большинство домов давным-давно стояли с выбитыми окнами, потемневшие и облупившиеся. Но кое-где в рамах поблёскивали стекла. Я знал, что ночами там даже горит свет.

Барьер на МКАДе двойной. С внутренней стороны дороги и с внешней. Поначалу по МКАДу даже не ездили. Тогда он был ещё не именем собственным, а аббревиатурой. МКАД – Московская кольцевая автодорога.

Потом, когда всё более-менее устаканилось, движение по двум полосам всё-таки открыли. В основном для грузового транспорта, ну и по спецпропускам. Режиму безопасности это не мешало, наоборот. Я слыхал, что пару раз какие-то особо ловкие восставшие проникали за внешний барьер – и их с удовольствием размазывали по асфальту водители грузовиков.

Но последнее время на московский периметр никто не нападал. Поселения кваzи за МКАДом задерживали восставших и отводили в резервации. Впрочем, пулемётные гнезда на вышках, сооружённых на фундаментах старых надземных переходов через МКАД, остались. И пограничники с собаками – тоже.

Но сами барьеры, которые второпях сооружали из решёток и колючей проволоки, превращать в неприступные стены не стали. Не оказалось в этом нужды. Так что через двойные решетчатые заборы, между которыми лежали десять полос автодороги, прекрасно просматривалось Замкадье – обитель кваzи и восставших.