КВАЗИ - Сергей Лукьяненко

– Всем стоять! Не приближаться! Полиция! Ситуация под контролем! Всем стоять!

– Отпусти! – громовым голосом сказал Михаил.

Старушка выпустила окровавленную руку Альберта Ефремовича и, издавая хнычущие звуки, улеглась обратно в багажник. Михаил достал из кармана пластиковые хомутики и быстро стянул ей руки. Потом всунул в рот пластиковый кляп и завязал шнурки-фиксаторы.

Восставшая ему не противилась. Они не всегда подчиняются кваzи, могут и взбунтоваться, но для этого их должно быть много.

Актёр рыдал, баюкая руку.

– Будьте мужчиной, – сказал я. – Ну укусила. Ничего страшного. Вы же знаете, что зараза так не передаётся. Точнее – она и без того во всех есть. Пока не помрёте – не восстанете.

– Я хотел её спасти… – прошептал актёр. – У нас дача… в Клинском районе…

– Знаю, – сказал я. – Потому вас тут и ждал. Что вы собирались делать?

– Жить, – безнадёжно сказал актёр. – Дожидаться… пока мама возвысится…

– Это может занять десятилетия, – мрачно сказал я. – А может, и не все возвышаются. Мы же не знаем до сих пор ни черта… Но дело не в этом, Альберт Ефремович. Имеется документально зафиксированная воля вашей матушки…

Нас уже окружили со всех сторон. Но Михаил захлопнул багажник, а его ледяное спокойствие остудило горячие головы… как и мой пистолет, наверное. Подошёл молодой парень, врач из «скорой». Косясь на багажник, открыл свой докторский чемоданчик и принялся обрабатывать актёру руку. Он, кажется, не узнал Альберта Ефремовича. Куда катится мир! Лучший Гамлет последнего десятилетия, ему в Лондоне рукоплескали, а королева-кваzи наградила рыцарским званием!

– Я не хочу, чтобы она уходила… насовсем… – прошептал актёр. Из него будто воздух выпустили, он весь как-то сдулся, даже ростом меньше стал. – Я так её люблю…

– Это её воля, – сказал я мягко. – Она хотела умереть по-христиански. Мы отвезём её в храм… там всё сделают. Всё, что положено.

– Вы тоже верующий, да? – с тоской спросил Альберт Ефремович. – Ну скажите мне тогда, что она права! Скажите, что так надо, что её ждёт жизнь вечная…

– Я неверующий, – ответил я. – И что кого ждёт – не мне судить. Но в моём завещании указана кремация.

– Знаете, а я вашего князя Мышкина люблю, – неожиданно сказал Михаил. – Больше всех других ролей. Критики Гамлета превозносят, Кутузова, Путина… А я восхищаюсь Мышкиным.

– Правда? – поразился актёр и посмотрел на Михаила с интересом. – Вы не врёте? Меня за эту роль только ленивый не ругал…

Доктор закончил перевязывать ему руку, рана была пустяковая, и отошёл. Видимо, на крепкой верёвке старушкины зубы окончательно затупились.

– Мы, кваzи, не врём, – мягко сказал Михаил. – Пойдёмте, Альберт Ефремович. Нам нужно будет составить вашу явку с повинной. Я думаю, что удастся отделаться штрафом за нарушение воли покойной. Нервный срыв, вы человек эмоциональный, тонкой душевной организации…

Приобняв актёра за плечи, он повёл того к нашей машине. Я остался караулить «рено» с восставшей в багажнике. Люди помаленьку расходились, только сержант-полицейский всё вертел в руках моё удостоверение и хмурился. Хотелось ему к чему-нибудь придраться…

Я присел на багажник, посмотрел на мелкие пятнышки крови на асфальте. Затёр их подошвой.

Надеюсь, Михаил догадается попросить контрамарку.

В магазине спортивных товаров не было бейсбольных бит. Зато там был ледоруб.

Восставшего я ударил по голове раз десять, хотя уже после второго удара он рухнул и разжал зубы. Ольга даже не стала дожидаться, пока восставший перестанет дёргаться на асфальте, открыла бутылку минералки и стала промывать рану. Кровь шла обильно, от газированной воды пенилась, и казалось, что её вытекло какое-то чудовищное количество.

У восставшего из расколотого черепа вылезли сероватые мозги и сочилась густая тёмная жидкость, на кровь не очень-то и похожая.

– Мне конец, – сказала Ольга. – Мне конец, Денис.

У неё даже голос не дрожал. Она отбросила бутылку, достала пузырёк перекиси и опрокинула над раной. Сказала:

– Надо было не снимать куртку. Надо было не снимать…

Восставший напал на нас совершенно неожиданно, едва мы вышли из магазина. Спрыгнул с балкона третьего этажа, судя по хрусту – сломав ноги, но до Ольги дотянулся. И сразу же впился ей в руку. Густая чёрная шевелюра, острая бородка – он изрядно походил на Троцкого, вот только курносый, совсем не еврейский нос мешал сходству. Если бы он не укусил Ольгу, я бы непременно отметил иронию судьбы, что привела этого человека к окончательной смерти от ледоруба…

– Оля, перестань, – сказал я. – Мы не знаем, как передаётся эта зараза. Помнишь того парня, на заправке? Он же явно был укушен, он врал, что это порез. И ничего, живой, только сволочь…

– Значит, не сразу, – ответила Ольга. – Значит, пройдёт какое-то время и я превращусь в монстра.

– Мы не знаем! – крикнул я ей в лицо. – Мы ничего не знаем! Мне лицо залило кровью того покойника! И на губы попало, да, попало! Если это был вирус в крови – я бы заразился!

– Может, он должен попасть в кровь? Как СПИД? Может, не сразу действует…

– Мы не знаем, Оля, – повторил я. – Мы ничего не знаем…

Тело на асфальте вздрогнуло. Чуть-чуть шевельнулось. Я отступил на шаг, посмотрел, и меня передёрнуло от омерзения – сероватые сгустки мозгов втягивались обратно в проломленный череп. Этого не могло быть, это противоречило всей человеческой физиологии, но мозги, будто черви, вползали обратно. Сломанная и неестественно выгнутая нога восставшего дёрнулась и медленно приняла вполне нормальное положение.

– Ты видишь? – спросил я.

– Он восстанавливается, – прошептала Ольга. – Эта тварь оживает!

Я вынул нож:

– Похоже, есть только один надёжный способ – отрезать голову.

– Давай я, – сказала Ольга.

– Мне тоже надо учиться, – покачал я головой. – Залей рану ещё чем-нибудь. Антисептиком посыпь. И перевяжи. А я с этим разберусь…

Ольга спорить не стала. Внимательно оглядела улицу (я заметил, что теперь она осматривает и балконы, и крыши). Сказала:

– Хорошо. А потом ты понесёшь сына. Если я… лучше, чтобы он был у тебя.

Мы обедали в пирожковой «Пир Пирата» в торговом центре на Третьем кольце. Пирожковая была заточена под семейный отдых, основными посетителями тут были родители с детьми, посмотревшие кино и решившие перекусить перед походом за продуктами. Обстановка была соответствующая – пиратская. И роспись на стенах, и лестницы-канаты под потолком, и нос старинного корабля, вылезающий из стены и вытянувший бушприт на ползала… Раскрашенный под капитана Джека Воробья аниматор развлекал несовершеннолетнюю публику. В общем – не то место, где полицейский дознаватель в форме и пожилой кваzи в старомодном костюме смотрятся завсегдатаями.