Ловец душ и навья невеста - Ольга Ярошинская

– Я не пользуюсь духами, – буркнул он. Пальто сползло на пол, Рихард поднял его и положил на диван. К счастью, Грету невозможно смутить внешним видом. Один из ее немногочисленных плюсов.

Правая рука затекла и спину слегка ломило, но Рихард чувствовал себя на удивление бодрым. Улица за окнами уже ожила: по брусчатке прогрохотали колеса экипажа, послышался звонкий голос разносчика газет. Свет из окна падал на вешалку в прихожей, и пуговицы на плаще Карны блестели как серебряные. Может, и в самом деле серебро? Многие богатеи обвешиваются им с ног до головы, надеясь защититься от нави. И серебро на самом деле может ее остановить. Ненадолго.

Рихард встал и подошел к плащу. Склонившись, понюхал, ощутив уже знакомый аромат. Взяв с полки крохотную черную шляпку, покрутил в руках. Перо пощекотало ему нос, и Рихард чихнул.

Грета пожала плечами и пошла на кухню.

– Прибери во второй спальне! – зычно крикнул он ей в спину.

– Не надо так орать, – назидательно произнесла служанка, остановившись в кухонных дверях. – Я слепая, а не глухая. Зачем тебе вторая спальня? Если решил привести в дом женщину, так и спите вместе. Еще не хватало мне дополнительное постельное белье стирать.

– Она не будет со мной спать, – ответил Рихард. – Наверное.

– Зачем тогда она тебе нужна? – полюбопытствовала Грета.

– Было бы неплохо, чтобы в этом доме был человек, при взгляде на которого посетители не сбегали бы прочь с воплями ужаса, – проворчал он.

– Ты считаешь меня страшной? – спросила Грета.

Она уставилась на него белыми глазами, в которых словно плескалось молоко.

– Нет, – честно ответил Рихард. – Но твои глаза многих пугают. Как и мои. И хорошо бы ты не начинала пророчествовать и предсказывать конец света через минуту после того, как клиенты переступают порог моего дома… или хотя бы перестала их проклинать… Ты знаешь, что тебя зовут Гретой-бормотухой?

– Бормотуха – это дешевое вино! – возмутилась Грета.

– И ты.

– Люди – грязь, – проворчала она. – Весь мир катится во тьму. Мы все умрем и после смерти не найдем покоя.

– Вот-вот, – кивнул Рихард, – именно об этом я и говорю. Карна будет секретарем и экономкой. Станет принимать клиентов, вести бухгалтерские записи, составлять отчеты для гильдии…

Он хотел добавить про глаза, но запнулся. И одновременно понял, что ему не терпится посмотреть в глаза Карны снова, а заодно увидеть, как она выглядит при дневном свете, почувствовать ее дыхание на своих губах…

– Небось шалава какая-то, – фыркнула Грета, возвращая его в реальность.

– Порядочная дама, – возразил Рихард с долей сожаления. – Видимо, вдова.

– Если она станет жить с ловцом в одном доме, от ее репутации даже лохмотьев не останется.

– Это уже не моя забота, – сердито произнес он. – И не твоя. Кстати, она уже живет в моем доме. В моей спальне, если точнее. Застели чистое белье в гостевой.

– Я требую прибавки, – заявила Грета. – Раз вас теперь будет двое.

– А я – уважения. И субординации. И чего-нибудь другого на завтрак и обед, кроме овсянки да пшенки.

– Ладно, останемся при своем, – согласилась Грета, скрывшись на кухне.

А Рихард, нахмурившись, подошел к дивану и натянул опостылевшее пальто. Вся его одежда – в спальне. Там же, где и Карна. Спит в его постели, темные волосы разметались по подушке, одеяло сползло… Ее сорочка наверняка из шелка. Рихард покосился вниз и застегнул пальто на все пуговицы.

Наверху раздались легкие шаги, скрипнула дверь, потом в ванной комнате зашумела вода.

– Вот он, мой шанс, – пробормотал Рихард и взбежал по ступенькам.

Толкнув дверь, он осторожно заглянул в спальню, а потом быстро пошел к шкафу. Рубашки, брюки, ремень… Носки выпали из его рук, он наклонился, поспешно поднял их и сунул в карман пальто. Трусы, майка – надо забрать все, чтобы не пришлось потом стучать и просить дозволения взять собственные вещи.

Он закрыл дверцу шкафа, повернулся… и встретился взглядом с Карной, которая взвизгнула от неожиданности и выронила из рук щетку для волос. Ее халат был белоснежным и лишь едва прикрывал колени. То ли траур не распространяется на халаты, то ли не успела купить черный.

– Что вы тут делаете? ! – воскликнула она.

– Простите, – сказал Рихард, вовсе не чувствуя себя виноватым. – Вы были в ванной, и я решил взять свои вещи. Надоело ходить в пальто.

Карна запахнула полы халата плотнее, скрестила руки на груди, которая часто вздымалась в такт дыханию, а Рихард порадовался, что застегнулся на все пуговицы, иначе неловкость ситуации могла бы стать еще больше. Утром его помощница выглядела даже лучше, чем ночью: растрепанные волосы падали на плечи, на щеке виднелся след от подушки, и Карна казалась такой мягкой, домашней… Доступной.

– Вы не можете заходить в мою комнату без спроса, – отчеканила она.

– Вообще-то это моя комната, – возразил он, положил стопку вещей на стул и медленно подошел к Карне.

– Я так и поняла. Но вы предоставили ее мне. – Она вздернула подбородок.

Рихард еще раньше заметил у нее этот жест. Наверное, это должно выглядеть высокомерно. Осаживать зарвавшихся слуг. Ставить нахалов на место. Но она будто подставляла губы для поцелуя. Кто ее знает, может, так и есть?

– Потрудитесь соблюдать элементарные правила приличия, – сурово добавила девушка.

– То, что вы здесь, – сказал Рихард, огладив взглядом длинную белую шею, – уже очень, очень неприлично.

– Вы уверяли, что совместное проживание не подразумевает ничего… – Она запнулась, подбирая слова. – Такого! – выпалила наконец.

– Не помню, чтобы я хоть в чем-то вас уверял, – возразил он. К дурманящему запаху фиалок добавился аромат розового мыла. Карна шагнула назад и уперлась спиной в дверь. – Это вы свалились на меня как снег на голову, готовая на все, чтобы получить работу… Как вы там сказали? То, что я делаю, – благородно и самоотверженно. Вы хотели внести посильный вклад…

Ее дыхание отдавало мятой еще сильнее, чем ночью. Наверное, успела почистить зубы, а потом вернулась в комнату за какой-то забытой вещью… В синих глазах, устремленных на него, не нашлось ни капли страха.