Проклятый - Лана Мейер

И именно поэтому они приготовили мне именно такую участь. Навсегда окрестили клеймом позора, заковали в цепи и отправили в Чистилище.

– С этого дня ты – жалкий червяк, отмеченный ненавистью всего народа. Ты заслужил это, – тихо прошептал мне на ухо палач, в который раз одаривая меня своим мерзким запахом. Под четкие и громкие удары барабана он вел меня к машине, держа за волосы на макушке.

Люди кричали.

Они ненавидели меня.

Мои босые ноги врезались в камни на земле, но, вместо того чтобы завыть от боли, которая разрывала мою душу, я собрал все свои последние силы и высоко поднял подбородок.

Мои плечи автоматически расправились, в легкие поступили долгожданные волны кислорода, которым я в последний раз наслаждался с такой жадностью.

Солнце выглянуло после дождя – всего лишь на мгновение. Оно прощалось со мной. В темнице оно вряд ли будет меня радовать. Оно и так частенько обходит эту часть света стороной.

Недовольный шепот сообщал мне о том, что люди были не удовлетворены. Они не хотели, чтобы я вел себя так, как и прежде. Как будто до сих пор был наследником.

Я им не был.

Я и есть наследник.

Я окинул всех, кого мог, таким взглядом, который не оставлял им никаких сомнений в этом.

– Ты не смеешь вести себя так, червяк. Ты – не Бастиан, – проревел палач, и толпа повторила его речь за ним. В следующую секунду я почувствовал, как он пнул меня к колесам машины, и я вновь упал, держа руки за своей спиной – у меня не было другого выбора. Мои запястья оставались закованы в железные цепи весом в несколько тон.

– Я уничтожу тебя, – выплевываю я, проклиная его и всех их своим обещанием. – Я вернусь. И я заставлю вас всех расплатиться за то, что вы сделали со мной… С моей семьей… С Мэри… – Мой голос сорвался, когда я вспомнил ее ласковый смех. – С Бастианом.

Палач отвесил мне резкую пощечину, которая могла бы снести мне голову.

– Ты не смеешь произносить имя Короля.

Я зарычал, немедленно вставая с колен. Я не мог… Я должен оставаться сильным. Я должен донести до всех правду.

В которой сам толком не мог разобраться.

Бастиан умер сегодня.

– Король – здесь я, – уже тише, будто себе под нос, прошептал я, и это были последние слова, которые сорвались с моих губ. К палачу подоспели люди в форме – офицеры Адинбурга. Острая игла разрезала мою кожу, как нож расплавленное масло. Наркотическое вещество опьянило меня, забирая всю физическую боль без остатка.

Моя спина не болела.

Погибала душа, которая оплакивала восемнадцать лет моей жизни.

Счастливой жизни.

Падая на пол железной клетки, я слышал, как закрывается дверца машины, и понимал только одно:

Прежнего меня больше нет. Впереди меня не ждет ничего кроме мрака, вечной боли и скитаний обесчеловеченной души.

Глава 1

Кенна

Они забрали меня на рассвете.

Моя ночная рубашка, что была на теле в момент их прихода, почти единственное, что у меня осталось.

Я не знаю, сколько прошло часов или дней, но могу сказать с уверенностью, что к месту назначения мы прибыли в темное время суток.

Едва ли я что-то видела в кромешной тьме. Мне было не до того, чтобы разглядывать живописные ночные пейзажи. Все мои силы уходили на то, чтобы орать в тряпку, затыкающую мой рот, и сопротивляться сильным мужским рукам, которые намертво схватили меня за плечи.

Я не знаю, сколько мужчин было точно. Может, пять или семь. И все они говорили о какой-то миссии, за которую получат неплохое вознаграждение и похвалу "его высочества" – как они выразились.

– Может, поиграем с ней, прежде чем кинем в гадюшник? – меня внесли через темную дверь, за которой забрезжил слабенький свет. В мгновение ока я оказалась в узком помещении из кирпичных стен, покрытых плесенью. Обстановка тут же напомнила мне средневековую тюрьму, и лишь современные лампы, украшающие обугленные и грязные стены, говорили о том, что я не переместилась во времени. Что я – это до сих пор я. И нахожусь в нашей реальности – в вполне себе современном мире, который, в последнее время, едва ли можно назвать "миром".

Это, скорее, "земля", состоящая из войны, разрушений и боли, от которой я была изолирована много лет.

Я почти ничего не знала о том, кем на самом деле являюсь.

Жизнь в дали от общества защитила меня от внешнего мира и дала награду – забытие, спокойное существование без боли.

Я знала, что люди в моей стране, как и в других странах Европы, страдают. Солдаты уходят и не возвращаются.

Жены плачут.

Дети остаются без отцов и матерей, погибающих от голода.

Все мы находимся под гнетом страны, которая не дает другим странам Европы существовать в мире и согласии.

– Я бы с удовольствием. Она слишком хорошенькая, чтобы прозябать здесь просто так, ты так не думаешь? – чья-то ладонь опустилась на мою грудь и грубо сжала ее. Взглянув на обидчика, я вновь заверещала в тряпку, мечтая прогрызть ее, а затем вцепиться в его паршивое горло.

– Какие сиськи, – злорадно заметил второй ублюдок, запомнившийся мне золотыми зубами, которые украшали его отвратительную улыбку.

– Убери свои руки, дай мне полапать эту лесную нимфу, что так удачно попалась в наш капкан. – Из моих глаз брызнули слезы унижения, когда я вновь почувствовала их прикосновения к своей заледеневшей от ночного воздуха коже.

– Детка замерзла. Мы быстро согреем ее, не так ли? – гогот одного из этих выродков разбивал мои надежды на спасение одну за другой. Я могла только скрестить ноги посильнее и напрячься всем телом – создать своеобразный невидимый кокон, который едва ли защитит меня от их мерзких и вонючих лап.

Но я могла хотя бы попытаться.

– Нмм, нмм! Нмм! Ммм! – Из моих губ вырвались только эти нелепые звуки, когда я закричала и попыталась сказать: "Отвалите от меня, выродки! ".