Холодные звезды (сборник) - Сергей Лукьяненко

Счетчик мелко трясся, разворачиваясь. Он походил на крупного варана или, скорее, на броненосца. Теплокровный, кажется – яйцекладущий… мало мы знаем о своих небесных соседях.

– Что теперь делать, а? – спросил я. За спиной попискивал компьютер, требуя очередной диск. Ничего, потерпит. Жизненно важная информация уже введена.

Рептилоид наконец-то выпрямил короткую шею, оттянул от брюха маленькую треугольную голову. Мигнули, поднимаясь, серые зрительные перепонки.

Глаза у счетчика были нежно-голубые, раскосые.

– Тебе уже все равно, – сказал я, пытаясь отвести взгляд. – А мне теперь трибунал светит. За похищение Чужого. Кто поверит, что ты сам забрался в челнок?

Узкий рот рептилоида открылся, обнажая ровные жевательные пластинки.

– Не-не-не… – прошипел счетчик.

Меня пробила дрожь. Я дернулся, закувыркался, затормозил у потолка, повис над шкафчиком, целясь в рептилоида.

– Не у-би-вай… – Существо, которое должно было быть безумным, уцепилось лапками за пакет с парадной формой. Затрещал рвущийся полиэтилен. – Че-ло-век не уби-вай важ-но нам о-бо-им.

Чего стоят эти слова рептилоиду с его крошечными легкими и неразвитыми голосовыми связками? Они всегда общались на уровне электронных импульсов, счетчики. Живые компьютеры космоса. Такие же слуги, как мы.

Просто – более старые слуги.

– Про-шу че-ло-век…

Для него эти слова – крик. Надрывный вопль в совершенно чужой коммуникационной системе. Есть ли у него слух – чтобы услышать мой ответ?

И что я могу ответить?

Как на вводной лекции в астрокурсах с нами беседовал Джеймс Макнамара, капитан шаттла «Эксплорер», человек, осуществивший первый контакт… Как он рассказывал всем известное – про обезумевших после джампа хиксоидах и впавших в кому алари… а потом добавил то, что никогда не говорится на публике.

«Мы думали, что случившееся – гибель человечества. Но оказалось, что это его спасение. В тот день, когда Чужие научатся переносить джамп, независимости Земли наступит конец».

Вот он, конец. Счетчик, не сошедший с ума после джампа.

– Я – друг… – прошипел рептилоид. – Я – друг, я – друг…

Глава 2

Самое сложное в космосе – это вовсе не полет. Самое сложное – ориентирование. Даже на околоземной орбите это очень ответственная процедура, что уж говорить о межзвездном пространстве.

Моя «птичка» ориентируется по шести звездам. Вначале я грубо навел датчик на Сириус – машина придирчиво сверила его спектр с эталонным и согласилась с моим мнением, что это именно Сириус. Потом несколькими толчками двигателей ориентации я нацелился на Фомальгаут. Дальше компьютер будет работать сам. Шесть ориентиров. И вычисления – миллионы, миллиарды операций, чтобы рассчитать ту цепь прыжков, что выведет «Спираль» к Солнечной системе, более того – именно к Земле.

Если мой челнок выскочит из джампа где-нибудь в районе Марса – меня, вероятно, спасут. Если в районе Плутона – придется уходить на повторный заход… такое бывает довольно часто. Но порой энергия или кислород кончаются раньше, чем челнок выходит к Земле. А иногда от серии джампов пилоты впадают в гиперпространственную эйфорию. И начинают бесконечные прыжки в никуда – джамп ради джампа, пока не иссякнет энергия…

Я развернулся в кресле и посмотрел на рептилоида. Счетчик сидел на цилиндре джампера – жутковатая фигура, что-то вроде маленькой ожившей горгульи.

– Как мне тебя называть? – спросил я.

Наверное, он размышлял, но очень быстро. Казалось, что ответ был готов мгновенно.

– Зови меня Карел.

– Это человеческое имя.

– Да. Так звали первого… – Пауза, рептилоид втягивал воздух, чтобы продолжить фразу: – …представителя вашей расы… с кем мы наладили общение.

– И ты считаешь это достаточным основанием, чтобы позаимствовать его имя?

– Да. Я не прав?

– Какая разница. – Я пожал плечами.

Теплокровная яйцекладущая ящерица по имени Карел смотрела на меня прозрачными голубыми глазами. Ожидающе смотрела.

– Я – Петр.

– Это имя связано с твоими религиозными убеждениями?

– Чего? Да нет, это просто имя.

– Хорошо.

Шаттл снова задрожал, разворачиваясь. Делал он это медленно и неуклюже: что ни говори, а системе ориентации – полвека. Конечно, ее дорабатывали, улучшали, но при всем желании «жигули» в «мерседес» не превратишь.

– Требуется помощь? – с едва заметной вопросительной интонацией произнес рептилоид.

– Какая?

– В расчетах.

– Спасибо, обойдемся.

– Я хотел бы быть полезным.

Вот уж радость – нашелся второй пилот…

– Ты мне не нужен. Какого черта вообще залез в мой корабль?

Счетчик втянул треугольную голову, словно испытывая смущение.

– Петр, я несу важную информацию.

– Для кого?

– Для людей.

Я кивнул. Очень содержательно.

– А от кого?

– От счетчиков.

– Только не надо меня держать за простофилю, ладно? Мы кое-что о вас знаем!

– Что? – прошелестел рептилоид.

– Вы не имеете решающего голоса в галактическом Конклаве. Ваша планета – коллективная опекаемая территория с преобладающим влиянием хикси и даэнло. Что вы можете сделать для человечества?

– Дать ему силу и власть.

Голосок у рептилоида был ровным и скучным – видимо, передача эмоций давалась ему с трудом.

– Ты врешь, счетчик.

– Карел.

– Хорошо. Ты врешь, Карел. Человечество не нуждается в помощи.

– Ваша планета имеет статус наблюдателя в Конклаве. Вы находитесь под консультативной опекой хикси и даэнло. Сильные расы сочли, что это проще, чем брать Землю под протекторат, и выгоднее, чем уничтожать. Вы имеете право основания колоний, но только после отказа от планеты всех рас с правом решающего голоса. За двадцать лет ни одна открытая людьми планета не была передана Земле.

– Нам пока хватает места.

– Пока. Вам никогда не позволят распространяться по галактике. Вы останетесь резервацией. Будете возить срочные грузы – до тех пор, пока не найдут альтернативы джампу.

Компьютер пискнул и мягким женским голосом произнес:

– Расчет джампа закончен. Жду указаний.

Под пристальным взглядом счетчика я протянул руку к пульту, набрал на парольной клавиатуре код. Одна из панелек на пульте сдвинулась, открывая маленькую нишу с тремя клавишами. Ниша была подсвечена красным светом.