Именем Земли (сборник) - Сергей Лукьяненко

– Хранитель, в городе тоже есть Дороги. Подумай, сколько людей научатся выбирать пути… если ты пойдешь со мной.

Он смущенно замолчал.

– Тим, тебе покажется странным, но я не могу сойти с Дороги.

Ни звука, ни слова. Весь вопрос, все недоверие оказались в глазах.

– Я меняю Дороги для других. Моя ведет лишь вперед.

– Это потому, что тебя никто не позвал за собой, – тихо, но твердо сказал он. – Идем.

Его ладонь легла в мою. И он шагнул через барьер – уже не существующий для него, но запретный для…

Моя рука прошла сквозь невидимую преграду. Я вскрикнул, впервые в жизни почувствовав ветер Новой Дороги.

Он был чуть влажным и прохладным – от близкого моря. И солоноватым по той же причине – я ощутил это кончиками пальцев, оголенными нервами, бьющимся в судорогах Даром. Клинок приплясывал за плечами, рассыпая фонтаны колючих искр.

Так вот почему тебя боялся Властелин. Я меняю Дороги и рушу барьеры – а ты умеешь вести за собой. Это твой Дар.

Я шагнул дальше – и почувствовал, как барьер напрягся, затвердел. Воздух впереди начал сгущаться, превращаясь в моего двойника, и я выхватил клинок. Темно и нет Истинного света. Но время миражей миновало – а сталь убивает и в темноте.

– Какая милая картина, – насмешливо сказал Властелин. – Носитель Дара уходит со своего пути. Все равно как если бы Целитель бросил больных, а Музыкант перестал петь.

– Я выбрал Новую Дорогу, Властелин, – сухо ответил я. – Это не измена Дару, и ты это понимаешь.

– Тебе не дано уйти с Дороги. Барьер удержит тебя.

– Мне дано прокладывать пути другим. А мальчик умеет вести за собой. Ты не удержишь нас.

– Очень жалею, что не сделал его Дорогу покороче, – процедил сквозь зубы Властелин.

Тим крепче сжал мою руку. И сказал:

– Наверное, я зря бросил пистолет? Там оставался один патрон, если по-честному…

– Пули здесь не помогут, – стараясь казаться спокойным, ответил я. – А клинка хватит вполне.

Властелин презрительно улыбнулся:

– Твой меч лишь останавливает меня… на время.

– Мне хватит и этого.

– Ты хочешь настоящего боя? Ты погибнешь, Носитель Дара. Человек не может победить судьбу.

– Ты знаешь, Властелин, – с внезапным пониманием сказал я, – настоящего боя между нами не будет. Не может быть. Ты не совсем Судьба… а я не просто Человек. Сними барьер!

– Нет!

Властелин сделал к нам несколько шагов – и остановился, глядя на лезвие моего меча. Поток синего огня с посеребренной сталью в сердцевине.

– Если тот, кто прокладывает пути, начнет менять свою Дорогу, наш мир погибнет. А он не так уж и плох! Вспомни судьбу мальчика!

– Не думаю, что новая будет хуже.

– Стой! – В голосе Властелина уже не было насмешки или пренебрежения. Только страх. Дикий, нестерпимый страх. – Выслушай меня! Выслушай…

Его голос сорвался в шепот, и я опустил клинок, по-прежнему сжимая ладошку Тима.

– Говори, Властелин.

– Мы не можем убить друг друга. Мы – две части целого. Я храню неизменность пути… а ты учишь людей менять Дороги. Нам никогда не убить друг друга.

– Я знаю.

– Пусть все и дальше останется так, пусть! Иди по своему пути, он вечен! Учи людей менять Дороги на чужие, учи их не бояться нового пути. Но не сходи со своей Дороги!

– Потому что тогда мир изменится.

– Он погибнет!

– Станет другим. Я помню, каким он был… или будет. А ты знаешь это точно. Тебе в нем места нет.

Властелин Дорог обмяк. Безнадежно пробормотал:

– Ты не веришь… Мир не станет лучше. А для меня есть место в любом мире. Да, этот мир проще, нагляднее, честнее!

Бетон Дороги дрожал и крошился. Какая-то звезда полыхала на горизонте, превращаясь то в ледяную синюю искру, то в огромный, в полнеба, багровый шар. Горячий ветер пустыни бросал в лицо горсти колючего снега.

– Пойдем… Дорога ждет… – робко попросил Тим. – Пойдем?

Его пальцы были горячими и твердыми. Я чувствовал, как бьется тонкая ниточка пульса.

– Идем, Тим… – Я в последний раз взглянул на Властелина Дорог. На позолоту и драгоценные камни, осыпающиеся с плаща. На лицо – мое лицо! – становящееся бетонной маской. И ударил клинком по невидимому барьеру, разделяющему Дороги.

Обломки посеребренной стали осыпались на Дорогу. И я шагнул вперед – к запаху моря, шуму прибоя, разноцветным звездам, теплым ладоням в моих руках…

Полутьма. Тусклая лампочка в настольной лампе, повернутой к стене. Теснота. Узкая и короткая кухня – крупногабаритный гроб. Табачная вонь, напильником дерущая глаза. Тлеющая сигарета на блюдце рядом с пустой кофейной чашечкой. Старая пишущая машинка с заправленным бумажно-копирочным бутербродом…

Я Властелин Дорог и Носитель Дара.

Я прокладываю Дороги и учу их менять.

Мир прост и понятен.

И вместо теплых ладоней в моих руках колючие осколки стали.

Рассказы, написанные на спор, – очень странное и весьма распространенное явление. «Фугу в мундире» – рассказ, к которому я относился абсолютно несерьезно. Однажды, прочитав какой-то фантастический рассказ (какой именно – к делу сейчас не относится), я поспорил со своим коллегой, писателем-фантастом Аланом Кубатиевым. Речь шла о том, легко ли писать рассказы «промоделированные классической литературой», полные аллюзий, явных и скрытых цитат. Я упрямо стоял на том, что это не слишком уж сложное занятие. В результате я получил сутки времени и задание написать рассказ, «промоделированный японской и китайской литературой» (в которой, если честно, я разбирался не слишком глубоко).

Результат – перед Вами. Рассказ, написанный в шутку, в стиле капустника (ведь все его персонажи имеют прототипов среди участников спора), свои шутливые рамки явно перерос. Как это происходит – я не знаю. Писатель не всегда властен над своим текстом.

И как хорошо, что не властен…

Фугу в мундире

«Куда девалась моя молодая жена? » – спросил хозяин. «Пучок зеленой травы у рта осла и есть твоя молодая жена», – ответил обезьяна-странник.

    Шихуа о том, как Трипитаки великой Тан добыл священные книги

1. Местность рассеяния

– Арана-сан, – сказал я, склоняясь в поклоне. – Примите мое о? сэйбо по случаю кэдзимэ…

– По случаю Нового года, – неуверенно поправил меня Валера. – Или не уточняй ни фига. О? сэйбо – оно и есть о? сэйбо.

Сегодня – двадцать седьмое декабря. Срок, когда я мог исполнить нормы гири, истекал… Да, вы же не знаете, что такое нормы гири… Если на вашем календаре и стоит двадцать седьмое декабря, то год наверняка не тот. Восьмидесятый или девяносто пятый… И ни черта вам не известно – ни о гири, ни о ниндзе… Вы их спутаете с гирями и ниндзями. Вам хорошо. Вы живете в России – или в РСФСР. Вы…

Да ну вас на фиг. Мне дали конверт, который можно отправить в прошлое. Чистый конверт из плотной белой бумаги. Я запишу все, что успею. А объяснять вам про перестройку, про президента Ельцина, про Всероссийский референдум о Курилах… Забавный все же вышел у него итог. Два года минуло, а до сих пор смеюсь, как вспомню. И надо же было острякам русофилам из парламента вставить в текст третий пункт…

«Референдум граждан России по вопросу территориальной принадлежности Курильских островов Кунашир, Шикотан, Итуруп и Хабомаи.

1. Я за то, чтобы передать вышеуказанные острова под суверенитет Японии.

2. Я за то, чтобы сохранить над вышеуказанными островами суверенитет России.

3. Я за то, чтобы передать Россию под суверенитет Японии».

Как они веселились, парламентарии последнего созыва, голосуя за третий пункт! Показать абсурдность всего референдума! Острова наши! Наши! Навсегда! А? а? а? а! Девяносто семь процентов? А? а? а? а? а!

Вот так и живем. В Стране восходящего солнца. Очень демократично, и двуязычие по всей Японии введено. Даже в Токио, в столице, большинство вывесок на японском и на русском.