Берег Живых. Выбор богов. Книга первая - Анна Сешт

Сехир также стал основным проводником Хэфера и Тэры в селении, охотно рассказывал об обычаях общины, шутил и безо всякого стеснения расспрашивал о жизни в столице и в храме, откуда Тэра была родом. В отличие от Бернибы, с ним было легко. Девушка подумала, что они вполне могут подружиться. Почему-то почти таким она по рассказам Хэфера представляла себе и Сенахта, и это подкрепляло её симпатию к воину.

В общине Ануират к гостям понемногу привыкли и уже не глазели, как в день прибытия. Разве что дети по-прежнему собирались в стайки, провожая царевича и жрицу то в храм, то к реке, но это Тэру скорее веселило, чем пугало.

Иногда во время тренировок Хэфера и Сехира Берниба приглашала Тэру с собой в храм. Верховная Жрица не спрашивала, подумала ли девушка над её предложением остаться среди Ануират, и решилась ли рассказать царевичу о зарождающейся в её чреве жизни. И за это Тэра была ей глубоко благодарна, хотя после того разговора за вечерней трапезой уже не питала к женщине такого доверия, как поначалу. Но говорить с ней о ритуалах, о служении Стражу Порога было удивительно приятно – кто поймёт жреца лучше, чем другой жрец? Тэра знала, чувствовала, что здесь могла бы узнать много и многому научиться. Да и чувство Дома росло и крепло в ней, поддерживаемое теплом и принятием местных жрецов и жриц. Но только всё это потеряло бы смысл, случись что с её царевичем…

А ночами Хэфер и Тэра выбирались на террасу, откуда можно было наблюдать звёздные россыпи, и говорили обо всём на свете, всеми силами стараясь забыть о том, что грозило разделить их. Иногда, засыпая в объятиях царевича, Тэра позволяла себе мечтать, будто они были здесь в безопасности, хоть и понимала, что пристанище это временное.

Сидя в тени деревьев, Тэра смотрела на засыпанную чистым мелким песком площадку, на которой двое мужчин обменивались ударами деревянных клинков. Возможность наблюдать за тренировками вызывала у неё смешанные чувства. С одной стороны, она счастлива была видеть радость и азарт Хэфера и то, как возвращались к нему силы. С другой – каждый выпад Сехира, каждый удар давался ей тяжело, потому что она всё ещё слишком отчётливо помнила процесс восстановления смертной формы царевича. Как хрупок сосуд плоти, знал каждый бальзамировщик. Но беспомощно смотреть, как разбойники избивали Хэфера, было страшнее. Ануират же никогда не причинил бы царевичу вреда. Девушка это понимала, но в некоторые моменты всё равно отводила взгляд и шептала молитвы Ануи, вспоминая раздробленные кости, часть из которых пришлось заменить, разодранную в клочья плоть и огонёк жизни, горевший не ярче угасающего светильника.

Её пальцы тихо перебирали струны подаренной Бернибой маленькой лиры. Верховная Жрица так чутко угадала её желание! Сама Тэра бы ни за что не решилась попросить, хотя храмовой музыки ей очень не хватало. И как только мудрая узнала? Вот уж воистину мудрая… или, может быть, Хэфер подсказал – уж он-то знал как никто, насколько важна была Тэре музыка, и что музыка была частью её магии. Как бы там ни было, а уже на следующий день после тяжёлого разговора за ужином Берниба принесла ей эту лиру, причём не просто во временное пользование, а как подарок. Девушка чуть не расплакалась от радости, так невероятно много это для неё значило. К тому же инструмент был действительно хорошим, и она быстро привыкла к нему.

«Хочешь, я подарю тебе новую лиру из драгоценного кедра с побережья, из которого добывают смолу для храмовых курильниц? И струны её будут покрыты чистейшим электрумом, как вершины обелисков…» – вспоминала жрица слова Хэфера – давние, ещё из тех дней, когда она едва смела говорить с ним, а отступить уже не могла.

Тогда Тэра и представить не смела, что её царевич стремился к ней так же сильно, как она сама – к нему.

«– Если и такое тебе по силам… разве смею я отказаться?

– Может быть, когда ты будешь играть на ней, ты вспомнишь, как нашла мою душу среди безликих теней и проложила для неё путь к Берегу Живых…

– Я… буду помнить, да…

– Я люблю твой голос. Он снится мне иногда…»

Сейчас, бросая взгляды на царевича, полностью сосредоточенного на бое с Сехиром, пытавшегося отражать одну искусную атаку за другой, Тэра думала о том, что пусть бы он вовсе не дарил драгоценных подарков, которые обещал ей и их храму в награду за спасение. Пусть бы только остался с ней… Ей стало стыдно за недостойную мысль, за потаённую надежду, что Владыка не пришлёт сюда своих гонцов слишком скоро, когда получит послание Хэфера.

Меж тем становилось жарче, и тренировка закончилась. Мужчины обменялись воинскими рукопожатиями и разошлись, чтобы собрать оружие и умыться. Хэфер тепло улыбнулся Тэре. В последнее время он улыбался нечасто, погружённый в напряжённое ожидание. Девушке приятно было видеть, что хотя бы она по-прежнему вызывает в нём проблески радости.

Отложив лиру, Тэра поднялась, чтобы поднести обоим воинам воды.

– Каждый раз гадаю, кто оказывает мне честь бо? льшую – наследник, с которым я тренируюсь, или избранница Стража Порога, дающая напиться из её рук, – со смехом сказал Сехир. – О таких чудесах я и в щенячестве-то не мечтал.

Это было одной из его обычных шуток. Прожив больше декады в доме Бернибы, Тэра к ним привыкла, хотя к почестям, которые Ануират оказывали ей вполне всерьёз, привыкнуть так и не сумела.

Все вместе они вернулись в прохладу дома. Там Сехир, сославшись на какие-то дела, оставил их.

Хэфер, как всегда, старался не показывать усталости, но от Тэры ничто не укрылось. С удовольствием она помогла ему совершить омовение, а после увлекла за собой наверх, в комнату, где кто-то из предусмотрительных служанок Бернибы уже оставил еды.

– Давай ты поешь, и я покажу тебе одну песню, – предложила Тэра, садясь на ложе и увлекая царевича за собой. Отложив лиру, она подвинула к нему ароматный хлеб. – Скажешь, похоже ли получается на то, как поют в храмах Золотой. Я подсмотрела здесь в храмовых свитках, к которым меня допустила Верховная Жрица.

– Похоже и даже лучше, – заверил её Хэфер, преломляя хлеб и передавая первый кусок ей.

– Но ты же ещё даже не слышал! – шутливо возмутилась жрица. – Откуда тебе знать?