Страж морского принца - Дана Арнаутова

Он толкнул дверь, задыхаясь от непонятного страха и возбуждения. Проплыл внутрь. Двуногая была внутри. В комнате, из которой – внутри Алестара поднималось тяжелое ледяное бешенство – вынесли все вещи Кассии. Осталось только ложе, на котором они валялись после охоты или сидели, расчесывая друг другу волосы, смеясь и разговаривая. Ложе, которое теперь поганила двуногая скотина!

Подплыв ближе, Алестар поймал нагло спокойный взгляд двуногой. Её уже успели отмыть от земной грязи, переодеть, как подобает наложнице, только украшений почему-то не было. Ну, оно и правильно – еще не заслужила…

– Какая встреча… – глумливо протянул Алестар, опираясь рукой на край ложа и медленно окидывая взглядом почти не скрытое облегающей туникой тело от лица до кончиков уродливых отростков на ногах. – Надеюсь, ты счастлива оказанной тебе честью?

Двуногая молчала. Даже не пошевелилась, чтобы встать и приветствовать хозяина. Ничего, это мы тоже исправим…

– Кажется, твои манеры с прошлого раза стали хуже, – насмешливо сказал Алестар, ловя взгляд непроницаемых черных глаз. – Интересно, чем же ты не угодила своему хозяину, что он решил от тебя избавиться?

Двуногая молчала. Алестар даже предположить не мог, что молчание может быть таким… выразительным. Что глаза, неестественно, почти уродливо темные, могут говорить громче и яснее рта. А говорили они о спокойной презрительной ненависти.

– Что ж, помолчи, – усмехнулся Алестар. – Действительно, что толку разговаривать с такой тупой тварью? Надеюсь, приказ раздеться ты поймешь? Или позвать слуг, чтоб помогли?

Все так же молча двуногая подцепила пальцами край туники. Стянула и скомкала роскошный восточный тилламас, из которого та была сшита, отложила на край ложа, где туника осталась лежать серым комочком, медленно расправляющимся в воде.

– Молодец, – кивнул Алестар. – Хорошая зверюшка. В следующий раз принесу тебе рыбки, а пока не захватил…

Он внимательно следил, не изменит ли каменное лицо двуногой выражения хоть на мгновение, не дрогнет ли что-то в глубине черных глаз. Но нет, его новая наложница смотрела все так же ненавидяще ровно. И даже дышать чаще не стала.

Алестар посмотрел на обнаженную грудь сидящей перед ним девушки, тонкую талию, плавную линию стройных бедер. Долго посмотрел, внимательно… Под его взглядом двуногая подтянула к себе и обняла колени, укладывая их набок, прячась. Значит, не так уж тебе и все равно, да? Вот и хорошо, вот и славно.

Он сам не знал, почему так яростно хочет сделать ей больно и словами, и делом. Потому что она не покоряется, глядя на него с холодной брезгливостью? Потому что она из народа двуногих? Или просто потому что она заняла место Кассии?

– Тебе уже рассказали все, верно? – спросил он, следя за взглядом наложницы. – Про то, что ты избранная, про запечатление… И ты, наверное, решила, что представляешь из себя что-то особенное? Что с тобой будут обращаться лучше, чем ты заслуживаешь? Да не молчи же ты, тварь двуногая!

Вместо ответа двуногая отвела взгляд. Не из страха – нагло, напоказ, рассматривая мозаику из перламутра и камешков на стене комнаты так, словно ничего интереснее в жизни не видела. Ах ты ж, скотина!

Алестар взмахнул хвостом, подплывая ближе, нависая над сидящей, так что хвост коснулся ложа.

– Хватит разговоров! – бросил, задыхаясь от острой боли в груди. – Я здесь не для этого. Давай, ложись.

Так же молча двуногая откинулась на широкое ложе, стиснув покрывало пальцами.

– Вот и молодец, – усмехнулся Алестар, склонившись над напряженным телом. – Считай, еще рыбку заработала.

Тронул твердые, будто камень, плечи, удивившись, какие они горячие. Ладно, у него-то лихорадка – а с этой что? Двуногая под прикосновением старательно не шевелилась, только вдохнула глубже обычного, когда Алестар провел ладонью по плоскому животу ниже, туда, где у иреназе начинается хвост. При первой встрече здесь был треугольник мягких черных волос, но служанки хорошо постарались, и теперь все тело двуногой стало гладким и шелковистым, как полированный мрамор. Интересно, как её приводили в порядок? И была ли она такой же каменной и невозмутимой? Надо будет в следующий раз посмотреть.

Неожиданно Алестар поймал себя на желании склониться еще ниже и лизнуть золотистую грудь. Просто попробовать, какая она на вкус? И тут же разозлился на себя за подобную глупость. Нет, это все запечатление. Ну, один разок он завалил эту двуногую ошибку богов, но просто из любопытства же! А теперь и вовсе дело лишь в запечатлении. Только в нем! И как же это мерзко – желать существо, которому не позволил бы служить ковриком у своей постели!

– Раздвинь ноги, – велел он, проводя ладонью по высокому холмику груди. – И попроси обойтись с тобой поласковей. Я добрый хозяин, когда зверюшки меня слушаются.

– Попросить?

Двуногая приподнялась на локте, закинула голову немного назад, напрягая плечи. Заговорила с холодным презрением:

– Попросить я могу только своих богов, чтоб ты поскорее сдох от собственного яда.

Алестару будто отвесили пощечину. То есть, он не знал, как это бывает, но лицо загорелось еще сильнее, хотя только что казалось, что он и так пылает. Дыхание перехватило, и он не сразу нашелся, что сказать. Да что эта тварь о себе возомнила? Она никто! Все они, выродки из верхнего мира, изгнаны богами из благодатных глубин, чтобы не оскверняли море своей никчемностью. Да если бы не амулет, созданный предками Алестара, эта темнокожая паршивка и нескольких минут бы в воде не выжила…

– Ну, если я сдохну, тебе первой не жить, – ласково пообещал Алестар, запуская пальцы в густые, но обидно короткие волосы земной дряни. – Так что лучше молись за мое здоровье, тварь двуногая. Вот побалуюсь с тобой – и можешь прямо сегодня начинать возносить мольбы.

Жаль, стиснуть густой темный шелк в пальцах никак не получалось: упругие и непослушные пряди почти сразу выскальзывали. Ничего, отрастут. И никаких заколок и кос – пусть плавает с распущенными, ублажая взор хозяина.

Алестар снова провел кончиками пальцев по груди двуногой, опустил ладонь на красивый живот с плоскими, но четко очерченными мышцами. В висках били горячие тяжелые молоточки, рот пересох, а бедра свело сладким спазмом. Двуногая молчала, и это было хорошо, потому что скажи она еще хоть слово – Алестар бы её ударил. Бить наложниц или слуг – отвратительная мерзость, Алестар никогда и пальцем не тронул никого из своих послушных сладких красавиц и всегда старался, чтобы девушкам было с ним хорошо, но это ведь не наложница, это вообще не иреназе… Да что же с ним такое? Откуда кипящая внутри злость и желание схватить, подмять, ударить? На мгновение перед глазами все поплыло, вода показалась багрово-красной, пахнущей кровью, Алестар даже головой встряхнул, пытаясь сбросить наваждение.