Кто мы - Александр Кальнов

Хитро ухмыльнувшись, Игорь Клементьевич добавил – Никто тебя не тронет. Договориться можно всегда, лишь нужно обсудить цену вопроса. В предстоящей операции используем официальное прикрытие.

– В роли СВР [8 - СВР – Служба внешней разведки Российской Федерации. ]? – уточнила Екатерина Николаевна. Блеснув карими глазами и посмотрев на главу агентства Современных Революционных Технологий, она хитрым тоном добавила – и от себя подозрения отведём и Софию прикроем, и этих двоих спасём в случае чего, сделав их нам обязанными.

– Оптимально – проговорил Антон Разумов, сидя рядом с женой и смотря на Максима Орлова обычным взглядом серых глаз – наверняка Мердек при допросе Софии и Александра сфотографировал их, и через связного в АНБ занялся установлением их личностей. Проблема и с Сокольским, на него тоже падает тень преследования Агентством, которого нет. Нужно смоделировать решение, и действовать со стилистикой СВР, ребят из подразделения Заслон. Но Сокольского, как бы это печально не звучало, в данном случае придётся умертвить.

– Чего ты сказал? – протянул Максим Орлов всем своим недовольным видом и такой интонацией, как будто он сидит не на совещании в секретной организации, а слушает рассказ возле костра в летнем лесу под треск горевших поленьев. Быстро скользнув взглядом по вдумчивым и расслабленным лицам собравшихся, Макс тут же понял, что это профессиональный термин и извиняющимся видом кивнул – прости, продолжай.

– Одна из большого ряда стандартных процедур при раскрытии легенды агента – проговорил Антон Сергеевич, понимая, что Максим пока не до конца охватил не стоящую на месте терминологию – смена всех информативных данных о личности, возможно изменение внешности, при необходимости и пола. Ну ты сам знаешь.

Максим Орлов, вспоминая объёмный вариант отката по причине раскрытия роли агента, кивнул головой и подумал про себя – чёрт, Алекса здесь нет, он бы вставил своё веское слово – и, вздохнув, Макс проговорил вслух. – Надо выяснить, что вообще известно американцам про события сорванного аукциона на Карибах и на острове в Тихом океане. А уж потом умерщвлять и переписывать человеческие жизни со всеми вытекающими отсюда последствиями.

– Ясное дело, но как теперь влезть в АНБ? У нас там больше никого нет – проговорил Антон Разумов, смотря на Максима Орлова.

– Это не совсем так – хитро улыбнувшись, проговорила София, оглянув всех довольным взором – я оставила для себя, нас, ниточки связи. Так что не всё потеряно пока.

– … пока в руке ручка и по бумаге строка – с интонацией весёлого оттенка подхватил Максим Орлов, и продолжил – что за ниточка связи?

– Я установила несколько инсайдеров, которые абсолютно невозможно вычислить. Посему у нас есть доступ к информативной оперативной базе аналитических и прочих данных, не касающихся архивных и сверхсекретных, добытых ранее. В архив мне удалось залезть, но мосты оставлять было нельзя. – Проговорила София, вновь с довольным видом посмотрев на опешившего Максима Орлова, затем на удивлённые лица всех остальных, а потом и на Власова Игоря Клементьевича, который был внешне несокрушим и абсолютно спокоен, ибо он был в курсе, но вынужденно молчал.

– Я всё никак не пойму – продолжил Максим Орлов, поёрзав на стуле и улыбнувшись – как АНБ вообще ничего не прочухало про тебя и твою реальную деятельность?

– Прости Максим, на этот вопрос я тебе не отвечу – проговорила София, всем внешним видом вдруг превратившись в глубоко задумчивую и собранную, серьёзную и будто отрешённую от реальности. Затем она моргнула глазами, посмотрев на юного агента.

– Понятно то, что ничего не понятно. Ну и Бог с ним, ты умничка – ответил Максим, по-доброму улыбнувшись и взглянув на брюнетку-ровесницу. Только сильным и лучшим было место в этих рядах, и Максим, польстив своё самолюбие и развивающийся профессионализм, добавил вслух – Каков итог?

– Итог таков – вставил свою фразу Олег Игоревич, посмотрев на часы на своём коммуникаторе, лежавшем перед ним. Сложив в уме все переменные, он вывел сумму, окинув всех голубоглазым взором и проговорив – Вся необходимая амуниция собрана и упакована с учётом трёх операций. Для Антарктики мы предусмотрели более объёмный и сложный комплект, им ранее занялся глава Отдела Экспериментального Оружия. Так что дожидаемся Анабэллу и выдвигаемся в совместную точку старта по разным направлениям.

– А не опасно, в смысле светить Шустрого и Транспортёр при свете дневном? – проговорил Максим, вопрошающим видом глядя на Власова Младшего, сидевшего напротив в обычных джинсах и серой футболке.

– Точка старта выбрана с оптимальным удалением от неё крупных населённых пунктов и дачных сообществ – вставил фразу Власов старший, внимательно посмотрев на всех и глядя на то, как на экране сменяются фотографии эфиопской деревушки, на которой двое американских шпионов закончили обливать гору тел и на ней заплясали первые языки пламени. Смотря на жуткие фотографии сожжения тел хладнокровным думающим взором, Власов старший добавил – но вам придётся до неё доехать, это займёт пару часов. Транспорт ждёт на верху, осталось лишь загрузиться.

Максим Орлов почувствовал укол в правую сторону груди, точнее то, как сжалось его сердце. Он так хотел увидеть своих любимых дам перед началом операции, а оказалось, что начало проекта перенесено в срочном порядке с завтра на сегодня. Времени возвращаться домой нет. И сейчас его молодое горячее сердце сжалось от неприятного ощущения, странно появившегося в мозгу. Его нельзя было прогнать, оно все больше охватывало его, и в голове поневоле рождалась мысль – удастся ли вновь уцелеть?

Но Макс так же твёрдо знал, что у него имеется главный стимул для выживания и есть то, ради чего вновь стоит бороться.

Африка. Эфиопия.

Спустя какое-то время.

Высушенная под многолетним жарким солнцем солома быстро занялась распространяющимся огнём, а языки пламени жадно лизали её серую иссушенную растительность и человеческие тела, что были скрыты под ней.

Евгений Левицкий наблюдал всё это из своего укрытия. Сидя под деревом он рассматривал через видоискатель и длиннофокусный объектив панораму погибающей деревушки, отщелкивая новые кадры для архива и пересылки их в штаб.

Совсем недавно он прочитал полученное от начальства сообщение. Ему было предписано не вступать в открытую конфронтацию с агентами, лишь только наблюдать и собирать информацию. Идея о немедленном устранении двух американских оперативных агентов отпала в процессе совещания. Все они по своей сути боролись за сохранение Мира, но при этом также скрытно боролись за право первыми добиться успеха в вечной гонке вооружений и единолично пожинать плоды в виде знаний и технологий противника. Так было всегда. Американцам было известно многое, но гораздо меньше, чем знало агентство Современных Революционных Технологий, и посему у них было преимущество не только в информации, но и во времени. Да и сам Евгений Павлович, при всём своём накопленном за годы службы опыте и собственных установках не желал лишать жизни этих двоих. Он слышал их разговоры, видел их лица при этом и то, как они говорили, как они сопровождали разговоры мимическими реакциями. Всё это давало понять главное – они такие же, как и он сам – люди чести, интеллектуальной силы и справедливости по отношению к человечеству.