Только не трогать - Лана Вейден

Внезапно Марк поднимается, обходит стол и вплотную приближается к ассистентке Влада. Кладет обе руки на столешницу, словно заключая Алю в свои объятия, но при этом делает вид, что внимательно рассматривает документы, которые она принесла.

Что за? ..

– Влад уже подписал, – говорит Альфия и продолжает улыбаться, будто ничего необычного не происходит. Но я чувствую такую неловкость, что хочется провалиться.

– Мне пришло в голову кое-что изменить. Шестой пункт, – отвечает Марк и ставит указательный палец на верхний лист бумаги, а затем начинает медленно подвигать его к себе.

Всё это происходит прямо перед моим носом. Нога Марка плотно прижата к бедру Альфии. Та делает вид, что увлечена документом – даже наклоняется вперед. Марк движется следом. Слышу едва уловимый вздох и чувствую, как в воздухе скрещиваются ноты их парфюмов. Аля уже не улыбается: глаза полузакрыты, ресницы подрагивают. Внезапно  застежка от часов Майера цепляет ее платье. Оно задирается выше. Еще выше. Альфия снова вздыхает, уже громче. Когда показывается резинка чулка, я больше не могу делать вид, что мне всё равно: подскакиваю со стула и бросаюсь к выходу.

Только вот я – не Альфия, нормально передвигаться на каблуках не умею. Около двери спотыкаюсь и падаю на пол. Юбка задирается, очки отлетают в сторону. Пытаюсь встать, но потные ладони дрожат и скользят по полу. Внезапно Майер подхватывает меня за талию и уверенным движением ставит на ноги. Я даже не успеваю ни о чем подумать, потому что поднимаю голову и вижу перед собой… Богдана Савицкого.

Он стоит в дверном проеме и разглядывает нас.

Меня.

От неожиданности я издаю громкий звук, похожий на всхлип, а потом горло сдавливает такой сильный спазм, что я почти перестаю дышать. Кровь приливает к лицу еще сильнее, и вдруг меня начинает душить кашель – совершенно жуткий, свистящий. В глазах темнеет, в ушах шумит, из глаз против воли катятся слезы.

– Что это с ней? – голос Альфии я слышу словно издалека. – Эй, девочка! Как ее зовут?

– София, – отвечает ей Марк, и в этот момент я осознаю, что он до сих пор придерживает меня за талию. Но мне так плохо, что нет сил сопротивляться.

– София, – повторяет Марк, разворачивая меня к себе, – что с тобой?

Сама хотела бы это знать. Чего только в жизни не случалось, но вот подобного – ни разу. От ужаса я закрываю лицо руками и продолжаю кашлять, чувствуя соленый вкус слёз. Марк осторожно усаживает меня на диван. В кабинете – полная тишина, все просто стоят и смотрят, и кажется, что сегодня моему позору конца и края не будет. Через несколько минут, когда кашель стихает, я убираю руки от лица, но боюсь поднять голову.

– София, может, тебе врача вызвать? – первой со мной заговаривает Альфия. И не просто заговаривает, а подходит к дивану, присаживается рядом и заглядывает мне в лицо. Я даже замечаю в ее взгляде тень сочувствия.

– Н-нет, н-не-е-ет! – испуганно отвечаю я.

– У тебя что – астма? – спрашивает Марк.

– Н-не знаю. Н-никогда такого раньше н-не было, – отвечая ему, я по-прежнему смотрю на Альфию.

– Обязательно обратись к врачу, – советует она.

– К-конечно. Извините. Я п-пойду, – шепчу ей в ответ, а потом поднимаюсь с дивана, поправляю юбку и иду к выходу.

Краем глаза я замечаю, что Богдан по-прежнему стоит около двери, только мне стыдно на него смотреть. Сердце бешено колотится от отчаяния – совсем не так я представляла нашу первую встречу! Столько лет о ней мечтала, а теперь всему конец!

Но внезапно, когда мы оказываемся рядом, он сам заговаривает со мной.

– София, милая, с тобой точно всё в порядке?

Марк хмыкает за спиной. Странно, но эта усмешка придает мне смелости. Я поднимаю голову и смотрю Богдану в глаза.

Голубые. Теперь я знаю, что они у него голубые. Но самое невероятное – хоть сейчас я и выгляжу ужасно: волосы растрепались, лицо наверняка  распухшее, Богдан Савицкий смотрит на меня с интересом!

– Д-да, в-всё в п-порядке, – я вдруг начинаю улыбаться так, как не улыбалась никому и никогда в жизни.

– Хорошо. Тогда… еще увидимся, София, – он тоже мне улыбается.

Марк снова хмыкает.

Да иди ты к черту, Майер. Иди к черту.

Больше ты не сможешь испортить мне настроение.

Я выхожу из кабинета, и, не переставая улыбаться, направляюсь к своему рабочему месту.

Но похоже, я себя переоценила: радостное возбуждение длится совсем недолго.

Подхожу к своему столу и чувствую, как ноги подкашиваются, а горло пухнет от подступающей тошноты. Мне надо срочно умыться, ведь я падала на пол, а потом трогала лицо руками. А еще – Майер. Он тоже меня трогал! И я даже не знаю, что хуже – это или его кошмарный, отвратительный поступок.

Зачем он такое сделал? Что хотел мне доказать?

Я хватаю сумку, бегу в туалет и закрываюсь изнутри. Вцепившись в туалетный столик, жду, когда к ногам вернется твердость. Затем тщательно мою руки, расстегиваю блузку и разглядываю кожу на животе.

Странно. Никаких следов.

Снимаю блузку и рассматриваю предплечья. Тоже ничего. И как это понимать? Может, во время стресса моё тело на всё реагирует иначе?

Однако я хорошенько умываюсь, а затем протираю живот и предплечья влажными салфетками. Плохо, что очки остались на полу в кабинете. Чувствую себя без них раздетой, но ни за что не вернусь забрать. Дома есть запасные, надо лишь как-нибудь дотерпеть до вечера.

Я надеваю блузку, поправляю прическу и возвращаюсь на место, но постоянно смотрю наверх. Надеюсь, Богдан еще не ушёл?

Просто не верится. Он сказал: «Еще увидимся, София! » Он хочет со мной увидеться – даже после того, как я опозорилась, – это ли не счастье? Я должна думать только о том, что в итоге всё сложилось замечательно. А об ужасном поведении Майера и моем странном приступе не думать не думать не думать.

Если Богдан не ушел, хорошо бы с ним увидеться еще раз уже сегодня. Но как снова попасться ему на глаза?