Эта чудесная жизнь - Татьяна Тронина

– Ники, давай есть, а то остынет. Ну-ка, что у нас тут… попробуй, – Дина указала на тарелку перед ним, затем сунула в руки сына ложку.

Ники затряс головой, протянул к лицу Дины свою ладошку с Оком.

– Так я и знала! – укоризненно произнесла она. – Рита, мы сейчас…

Она схватила Ники на руки, и убежала в общественную туалетную комнату, что располагалась неподалеку.

Вернулась скоро, опять посадила Ники на его стул.

– Забыл, и я тоже хороша, не стала его контролировать перед выходом, – пожаловалась она, кивнув на сына.

– Ничего. Я вот сегодня одеяло на дезинфекцию не сразу закинула, пришлось возвращаться. А Лара вообще много чего забывает! Что она, на Око свое не глядит, что ли… А, Дина! Давно хотела спросить. Это тяжело – растить ребенка?

– Нормально, – ответила Дина. – Да я, в общем, спокойно ко всему этому… У Ники сейчас особый период, он привыкает к самостоятельной жизни. Раньше мне, на мое Око все сигналы от него дублировались, а теперь нет. Он сам за себя, да, Ники? – она провела рукой ему по плечу.

– Сам! – радостно, с гордостью произнес Ники.

– В следующий раз один пойдешь в туалет, ладно? Без мамы? – сказала ему Дина. Потом обернулась ко мне. – Он и сейчас сам дома со всем справляется, но это дома, а здесь ему без меня еще немного непривычно.

– Ники молодец, – сказала я, не отрывая взгляда от сына подруги. – И вообще… Знаешь, я о чем иногда думаю? Как раньше тяжело было мамочкам. Все это… не за столом будет сказано, ты поняла.

– И не говори. Но у Ники очень рано сформировалась связь между его мозгом, вернее, имплантом в его мозге и Оком.

– Иннервация.

– Да, иннервация. Теперь почти все – без проблем.

Мы замолчали, глядя на Ники, который довольно уверенно ел ложкой густую бело-розовую смесь из тарелки. А ведь совсем недавно ему на раздаче выдавали бутылочки с жидким питанием…

– Я бы хотела такого малыша, – не выдержала, призналась я.

– Повзрослеешь – родишь.

– Ты уверена? А вдруг Истина не позволит мне иметь детей? – засомневалась я.

– Пройдешь тесты, и все равно родишь, – убежденно произнесла Дина.

– Ларе вон даже тесты не помогают, – напомнила я. – А они с Дэном, между прочим, день и ночь мечтают о детях.

Дина ничего не ответила. Она почему-то избегала разговоров о Ларе. Та чем-то не нравилась моей подруге.

– Ты не ешь совсем, – подвинула ко мне поднос Дина.

Мы принялись за завтрак.

Основа завтраков, впрочем, как обедов и ужинов, делалась из одного неизменного сырья. Из водорослей. Менялся только цвет блюд, и их консистенция…

У меня в тарелке лежал прямоугольный кусок пищи бело-розового цвета, твердый и хрустящий, и бледно-желтая смесь, отделенная от него бортиком, нежная и густая. Я любила сочетание хрустящего и вязкого, и чтобы хрустящее было таким… немного нейтральным на вкус, а вязкое – обязательно острым, насыщенным. И Истина знала мои вкусы.

Дина же предпочитала еду в виде воздушного суфле, и чтобы одним куском, и все, никаких особых сочетаний хрустящего и вязкого, или там, мягкого с твердым, моей подруге не требовалось. Вот и сейчас у нее на тарелке лежал довольно большой, высокий пласт пищи желто-оранжевого цвета, который слегка колыхался, когда она отделяла от него ложкой кусочки.

Перед Диной стоял полный стакан воды, в моем стакане воды было чуть поменьше. Консистенцию пищи, сочетание вкусов и прочее, повторяю, учитывала Истина, питье тоже выдавались индивидуально, кому сколько требовалось.

Иногда мы с Диной ели в виртуальном режиме, то есть, пища, полученная на раздаче, виделась нами как старинные яства из прошлого. Именно виделась, а не становилась таковой.

Для этого надо было провести пальцами по Оку, и мысленно сформулировать задачу, которая через имплант в головном мозге передавалась Истине. Истина расшифровывала задачу, и посылала решение этой задачи обратно в имплант. Имплант же транслировал готовую картинку в зрительные отделы мозга, и она синхронизировалось с окружающим миром. В результате человек видел уже «придуманную» Истиной картинку. Окружающая обстановка, люди вокруг – все это оставалось неизменным, а вот содержимое тарелки менялось, трансформировалась в нечто изысканное на вид. Получалось смешение правды и вымысла. Аналог галлюцинаций. Снов наяву!

Раньше для этих целей пользовались очками виртуальной реальности, когда изображение транслировалось на сетчатку. Потом распространились линзы, которые надевались на глаза и тоже транслировали изображение на сетчатку. Но теперь, с приходом Истины, даже в линзах нужда отпала. Оно и экономнее – не требовалось делать отдельных, специальных устройств, и ресурсы планеты не тратились понапрасну.

Нынче при рождении ребенку сразу внедрялся в мозг тот самый, специальный имплант. Или наногаджет, мини-компьютер – можно и так его было назвать… Чип с Оком помещался тоже при рождении, сразу, на ладонь левой руки. По мере взросления ребенка – росло и Око, сам экран, вернее. Ребенку он никак не мешал, да и вообще, обычно Око выглядело незаметным, сливалось с ладонью, и на ней даже можно было разглядеть все борозды и складки, по которым в совсем далекие времена особые люди пытались считать судьбу человека, как это… не помню название сего мистического процесса. Но не полезу в Мемори уточнять. Лишняя для меня информация, в любом случае. Я интересовалась историей, но никак не мистикой.

Как я упоминала ранее, Око – связано с имплантом в мозгу человека. Эта связь налаживалась мгновенно, а по мере взросления лишь совершенствовалась. И, с какого-то момента, уже даже не обязательно было четко формулировать свои мысли для того, чтобы получить желаемое. Достаточно лишь смутного ощущения. Некоего движения души, что ли… Истина угадывала и его.

Око, помимо других его функций, отражало потребности ребенка, напоминало ему о чем-либо, направляло – с помощью сигналов, посылаемым на него из импланта. А компьютерный имплант в мозге, само собой, был связан с Истиной.

Если же ребенок вдруг почувствовал себя плохо, или он оказался в затруднительной ситуации, сигнал от его импланта шел к Истине, а Истина мгновенно пересылала сообщение родным и близким ребенка – с малышом что-то не в порядке, позаботьтесь о нем!