Потерянное наследство тамплиера - Юлия Ефимова

Май 1306 г

Тампль – резиденция ордена тамплиеров в Париже

Магистр ордена тамплиеров Жак де Моле смотрел в окно. Как быстро разросся их замок. После потери Иерусалимского храма именно Тампль стал сердцем и мозгом всего ордена. Когда-то Людовик VII выделил для молодого ордена «Бедных рыцарей Христа и храма Соломона» участок на правом берегу реки. Тогда никто не предполагал, каким он станет, а потому сей подарок был по классическому: «На те, Боже, что нам негоже». Участок был болотистый и неказистый, теперь же благодаря трудолюбию, да и, чего скрывать, деньгам ордена тамплиеров это был город в городе. Пятидесятиметровая башня Тампля, из которой сейчас наблюдал за своими братьями магистр, и вовсе была самым высоким зданием в Париже. В центре замка красовалась церковь, выстроенная по образу Храма Гроба Господня в Иерусалиме. Вокруг замка уже вовсю разрастался жилой район. Строились лавки, конторы, склады. Что-что, а торговать тамплиеры умели не хуже, чем воевать, и всякий, кто понимал это, старался быть как можно ближе к ордену. Ведь в сам орден вход был не для каждого.

Да, здесь приветствовались равенство и братство, но стать одним из тамплиеров мог только избранный. Одни это заслуживали в бою, другие своим умом, но были и такие, которые заслуживали это гордое звание своей жизнью. Таким был и Андре де Бланшфор, честный и справедливый, смелый и бесстрашный, а главное, он был готов защищать веру с оружием в руках, что доказывал не раз на деле. В ордене не очень приветствовались люди, имеющие семью, но, несмотря на то, что Андре имел жену и трёх сыновей, он доказал своё право называться Бедным рыцарем и получил свой коричневый плащ, белый же позволялся только рыцарям, давшим обет послушания, целибата и бедности.

Жак дружил с Андре простой человеческой дружбой, несмотря на своё звание и братство. Он видел в нём настоящего рыцаря с такими качествами души, каких сейчас не хватало уже многим членам ордена, и потому очень тяжело воспринял его уход. Это была ещё и личная потеря, которая унесла частицу его души. Возможно, поэтому, когда Жаку стал необходим проверенный человек, он вспомнил про супругу дорогого друга – Эрменгарду де Бланшфор.

– Магистр де Моле, – в комнату вошёл личный помощник и, не поднимая головы, сообщил: – Она пришла.

– Проводи её сюда, – не поворачиваясь и не отрывая взгляда от кишащих, как муравейник, торговых рядов, распорядился магистр и уточнил: – Проверь, чтоб её никто не заметил.

Башня была тем самым местом, где можно было без труда остаться инкогнито. Ещё при строительстве был проложен подземный ход из торговой лавки у стен Тампля. Владел ею человек, безмерно обязанный и преданный храмовникам, и с искренней усердностью и честностью отрабатывал этот долг.

В принципе, Жак де Моле верил всем своим братьям, но сейчас речь шла о высшей степени доверия, о высшей миссии ордена тамплиеров.

Лёгкая поступь приблизилась и затихла, Эрменгарда, зайдя в комнату, не решалась потревожить великого магистра.

– Рад приветствовать тебя, вдова моего друга, – Жак не мог оторвать взгляд от торговых рядов внизу. Ощущение, что все люди – песчинки на этой огромной планете, не покидало и придавало этой минуте ещё большую важность.

Эрменгарда молчала, не понимая, как ей реагировать: подойти, ответить или проникновенно молчать. После смерти мужа она не видела Жака де Моле ни разу и не ждала от сегодняшней встречи ничего хорошего. Дело в том, что обычно при смерти мужа орден забирал всё у его жены и детей, оставляя лишь самую малость, чтоб они не умерли от голода. Но с Эрменгардой поступили иначе: всё, что принадлежало её мужу, оставили ей и сыновьям. Она не верила в это и до сих пор каждый раз вздрагивала, слыша, как непрошенные гости стучатся в их дверь. Ей казалось, что орден одумается и всё же лишит её неположенного наследства. Вот и сегодняшняя просьба прибыть тайно в Тампль показалась ей началом конца.

– Был ли орден добр к тебе и к твоим сыновьям после смерти Андре? – задал ей вопрос великий магистр, лишь подтвердив её опасения.

– Более чем, – покорно ответила Эрменгарда.

– Готова ли ты отплатить ордену тем же и послужить верой и правдой?

– Моя жизнь полностью принадлежит вам и братьям за то, что вы были добры ко мне и к моим сыновьям, – подтвердила свою покорность женщина.

– Готова ли ты послужить Богу? – спросил Жак де Моле и резко повернулся к ней.

– Я жизнь готова отдать на услужение Господу нашему, – не поднимая глаз, ответила Эрменгарда и перекрестилась.

– Знаешь ли ты, зачем был создан наш орден Гюго де Пейном? – словно учитель ученика, спросил магистр женщину, по-прежнему стоявшую преклонённой перед ним.

– Орден Бедных рыцарей Христа был создан для защиты паломников на Святой земле, – отвечала Эрменгарда, – чтоб охранять от бандитов дорогу от побережья к Иерусалиму.

– Это версия для всех, но есть и другая, правдивая, для избранных, – вздохнув, перебил её великий магистр, и женщина в удивлении подняла на него глаза.

– На самом деле у ордена была более ответственная миссия: мы должны были найти в храмовой горе священный артефакт – святой Грааль.

Эрменгарда была в ужасе, но не из-за тайной миссии ордена, а из-за того, что ей, простой смертной, сейчас открывается страшная тайна, а такие тайны губят любого, кто к ним прикоснётся.

– Мы долго вели свои раскопки, но святой Грааль так и не нашли, – продолжал свой рассказ Жак де Моле, расхаживая по небольшой комнате башни. Здесь он соврал, но не надо было этой бедной женщине, на которую он и так собирался повесить непосильный груз, знать больше, чем полагалось, – зато мы нашли другую, – продолжал свой рассказ Жак де Моле, – возможно, более могущественную реликвию сразу трёх религий мира: иудаизма, христианства и ислама. И каждая религия хотела бы её иметь у себя. Теперь же истинным предназначением ордена стало оберегать её. Потому как она обладает сверхъестественной силой. И даже наделяет практически безграничными возможностями. Поэтому именно мы, Бедные рыцари Христа, должны охранять её от посягательств любых правителей. Ибо нет и не может быть никого на Земле, равного Богу.

Произнося эту речь, великий магистр словно забыл, зачем он здесь, он будто бы разговаривал с Богом, что-то обещая клятвенно тому.