Конец Антропоцена - Марк М. Одер

А вот она проносится мимо грядки тюльпанов у самого дома, потом – мимо грядки анютиных глазок. Потом идут разноцветные лилии. Ей лет шесть, она смеется и вприпрыжку бежит к кустам разноцветной смородины: вот черная – крупная, почти с вишню. А вот мелкая, но ужасно сладкая белая смородина. А вот величественные кусты красной смородины. Но любимая смородина у Арины растет вот здесь, где кустик маленький и приземистый, а смородина не красная, а мелкая, розоватая.

Она хватает несколько кистей – ягоды осыпаются ей в ладошку. Потом разворачивается на сто восемьдесят градусов и бежит через дорожку. Там – чуть в стороне от остальных – находится ее личная грядка.

Дедушка специально высаживал каждый год для любимой младшенькой внучки длинную грядку гороха – длиной метров восемь. И она могла пастись там, сколько душе угодно. Все равно за один раз не съешь все, что вызрело.

Арина снова не стоит на месте. Она бежит дальше, пробегает около огурцов и помидоров, бежит к французской сливе. Почему она французская – никто не знает. Дедушка привез ее откуда-то с Южного Кавказа, привил, и уже через пару лет она начала плодоносить. Это любимая слива Арины.

Сливы вкусные и очень красивые. Плод сливы крупный, с кулак ребенка, правильной круглой формы. Все цвета радуги «играют» на сливе, рисуют на ее кожице замысловатые узоры. Берешь эту сливу, обтираешь об юбку и, пока никто не видит, надкусываешь. Внутри мякоть золотистая, медовая. Съела сливу – бежишь дальше к посадкам клубники. Грядок очень много. Прыгай с одной на другую, набирай себе ягоды в ладонь и трескай.

Вот картинка меняется. Арина, еще совсем маленькая, приезжает после лета в Москву и не узнает квартиру: красивой темной стенки с моделями самолетиков больше нет, нет дивана и кресел, любимого ковра, на котором так любила играть Арина, тоже больше нет. Мама почему-то грустит то и дело. Арина тянет ее за домашний халат и просит пойти… спуститься на первый этаж и позвонить папе, спросить, как у него дела и когда он к ним приедет. Домашнего телефона в их квартире еще нет. Она скучает – папа уехал и появляется иногда раз в неделю, иногда раз в месяц. Ребенок не понимает, почему он вдруг стал нелюбимым, почему папа забрал половину игрушек и самолетики, почему новой семье это нужнее, чем ей.

И снова картинка меняется, Арина вспоминает, как рожала своих детей, вспоминает их младенчество и детство. Времена, когда она могла взять на ручки своих мальчиков. Любящая улыбка скользнула по ее губам. А глаза стали влажными.

Ее мысли прервал Герман, который закончил испытания и подошел к ней:

– Эй, ты чего тут стоишь? Уже нужно подходить к своей позиции. С тобой все нормально?

Арина растерянно моргала глазами и никак не могла прийти в себя.

– Да, все нормально, я просто задумалась. Вспоминала детство, юность, материнство.

– Так, давай приходи в себя. Твоя стойка вон там, – Герман показал рукой вдаль, – ты будешь шестнадцатой примерно. Давай. Все будет хорошо, ты справишься, я уверен.

Он похлопал ее по плечу.

Кивнув Герману, Арина направилась в сторону стойки. Потом резко развернулась и крикнула:

– Герман, прости, я не спросила, как у тебя все прошло?

Он тепло улыбнулся и сказал:

– Все прошло отлично. Я же биатлоном занимался. Все окей, не переживай.

Арина улыбнулась и зашагала к своей стойке, по дороге приходя в себя.

Когда она подошла к своему месту, то увидела, что все уже собрались. Большая часть группы уже стояли со своими инструкторами.

Места было достаточно. С обеих сторон до соперников было метров по десять.

К ней подошел высокий парень, его лицо выражало недовольство:

– Ну, где ты ходишь? Я тут жду тебя. Эх! Ладно. Начнем. Ты когда-нибудь держала в руках хотя бы какой-то пистолет? Детский? В тире? Может быть, ты играла в пейнтбол? – спросил он снисходительно.

Арина посмотрела на своего инструктора и вздохнула:

– Да, я держала оружие. Я часто ездила в стрелковый клуб – стрелять из пистолета Макарова и автомата Калашникова. Дома у нас был травматический пистолет и охотничье ружье. В пейнтбол я играла не раз, тир люблю и, в общем-то, посещала его часто.

Молодой человек выглядел немного удивленным.

– Так, стреляла, ага. Хорошо.

– Давайте так. Вы мне еще раз расскажите про стойки и как держать оружие. Сейчас это в любом случае не повредит. И еще… как к вам обращаться?

– Мирон, меня зовут Мирон. И, пожалуйста, можно на «ты»? Так будет легче.

– Хорошо, Мирон, нет проблем. Давай, начнем. Тебя, кстати, зовут так же, как и моего мужа.

Мирон смущенно улыбнулся и начал:

– Итак, Арина, для начала мы рассмотрим стойку и хват оружия. Для первого испытания я бы выбрал именно пистолет Макарова, тем более ты с ним немного знакома.

Мирон подмигнул Арине.

– Рассмотрим положение. Мы выберем фронтальную стойку. Для данной местности и нынешнего положения это наиболее удобная стойка. Итак, держим голову прямо, ставим ноги на ширине плеч. Ты правша или левша?

– Правша.

– Отлично. Тогда чуть-чуть, без фанатизма, выдвигай вперед свою толчковую ногу, а она у тебя левая. Вперед. Голову также немного вперед. Тебе нужно чуть-чуть согнуться в пояснице и наклонить тело – тоже чуть вперед. Сильно наклоняться не стоит. Спина прямая. Колени можно немного согнуть. Вот так.

Мирон подходил и поправлял Арину. Поскольку ее уже несколько раз учили, как нужно стоять, она почти все сделала без ошибок, поэтому Мирон ходил вокруг и радостно подбадривал:

– Да, вот так. Все верно. Просто идеально. Умница! Дальше, делаем вот что. Помни! Всегда держи пистолет аккуратно! Не направляй пистолет ни на кого вокруг, не направляй на себя. Смотри… Не направляй его себе на ноги. Всегда помни об аккуратности и безопасности. Мы сейчас не берем в расчет настоящий бой. Хотя и в реальном бою ты должна обращаться с оружием аккуратно.

Арина внимательно слушала. Для нее в данный момент существовало четыре вещи: она сама, Мирон, пистолет и мишень впереди. При этом Мирон был главнее всего. Арина стояла и пыталась запомнить все, что он говорил.