Шепот гремучей лощины - Татьяна Корсакова

2 глава

– Нам нужно вернуться в Гремучий ручей. – Габи шла быстро и уверенно, несмотря на окружившую их тьму. – Пешком до города нам не добраться. В деревне я никого не знаю, а в усадьбе есть лошади. Ты ведь умеешь ездить верхом, нянюшка?

Это был хороший план. Приемлемый. Конюшня располагалась у внешней границы поместья, они могут добраться до лошадей незамеченными. Где-то в глубине души теплилась надежда, что по пути к конюшне они встретят Дмитрия и ей не придется делать этот страшный выбор между безопасностью дочери и любовью к мужу. Наверное, нянюшка это чувствовала, потому что ничего не ответила, лишь проворчала что-то себе под нос.

Возражала дочка. Как только они пересекли границу усадьбы, ее маленькая девочка снова заплакала. Пока еще тихо, но в лощине каждый звук сейчас, казалось, усиливался многократно.

– Голодная она, – сказала нянюшка. – Покорми, пока она тут всех не перебудила.

Голодная… А Габи и не подумала, не догадалась. Вот такая она непутевая мать.

Они остановились у водонапорной башни, которую по заказу Дмитрия спроектировал инженер из Москвы, Габи села на землю, прислонилась спиной к еще не отдавшей дневное тепло стене. Нянюшка осталась стоять. Пока Габи кормила дочь, она сторожко оглядывалась по сторонам. Со стороны дома доносились крики и выстрелы. От каждого звука Габи вздрагивала, испуганно поглядывала на дочку. Саму ее бил озноб. Казалось, из нее ушли не только силы, но и те крохи тепла, что еще оставались. И лишь решимость спасти свое дитя любой ценой была в ней нерушима и незыблема.

Первой это услышала нянюшка. Вскинулась, половчее перехватила осиновый кол, встала перед Габи и девочкой, закрывая их своим телом.

От кого закрывая? ..

Шаги были едва различимы. Тихие, по-стариковски шаркающие шаги. Может быть, кто-то из слуг решил сбежать из усадьбы через тайную калитку? Сколько их было – этих слуг? Габи не знала. Никогда не задавалась таким вопросом.

Наверное, им удалось бы остаться незамеченными, спрятаться в густой тени водонапорной башни, если бы не луна. Луна растолкала тучи и выкатилась на ночное небо во всей своей предательской яркости. В ее жемчужном свете мир вокруг сделался вдруг резким и отчетливым, как рисунок углем. Черная громада башни. Черная фигура нянюшки. Черная тень на парковой дорожке. Высокая, из стороны в сторону раскачивающаяся тень.

Запахло кровью. Остро, горько, невыносимо. Габи замутило от отвращения. Не верилось, что совсем недавно запах этот сводил ее с ума, превращал в животное. Очевидным было лишь одно: тот, кто стоял на дорожке, истекал кровью. Или искупался в крови…

К горлу подкатил колючий ком, и Габи покрепче прижала к себе дочку.

– Кто здесь? .. – спросил человек сиплым, но все равно узнаваемым голосом. – Нянюшка? ..

– Дима? .. – Габи вскочила на ноги, позабыв и про холод, и про слабость. Потревоженная дочка протестующе захныкала. – Димочка…

Она уже бросилась было к мужу, но нянюшка с неожиданной ловкостью и силой схватила ее за руку, толкнула обратно в тень башни.

– Погоди, Габи, – велела свистящим шепотом, а потом спросила уже в полный голос:

– Хозяин?

Тот, к кому она обращалась и к кому не пускала Габи, сделал шаг им навстречу, покачнулся и остановился, ухватившись рукой за дерево.

– Нянюшка, где моя жена? Она в безопасности?

– Все хорошо, миленький. – В голосе нянюшки послышались странные, пугающие нотки. – Она сделала, как ты велел, она ушла.

– Хорошо. – Он говорил, а слова клокотали в его горле. – Хорошо, что она в безопасности. А ты чего же? ..

Он не договорил, рухнул на колени, и Габи с криком бросилась к нему. Нянюшка не смогла ее удержать, но смогла опередить. В мгновение ока она оказалась между Габи и Дмитрием. Высокая и тощая, она вдруг сделалась широкой, почти огромной. Это происки тумана? Или морок, который нянюшка умеет наводить?

– Пусти! – Габи рвалась вперед, силясь обойти эту необъятную темную тень. – Пусти меня к моему мужу!

– Не пускай… – Голос Дмитрия уже не клокотал, в нем, едва различимом, слышался свист. Словно бы воздух с силой выходил сквозь узкую прореху. – Габи, любимая… не подходи, не приближайся ко мне.

И тут же уже не ей, а нянюшке:

– Ты видишь это?

– Вижу, миленький.

– Ты понимаешь?

– Понимаю.

– Хорошо… – Дмитрий замолчал, и в эти долгие секунды тишины Габи попыталась обойти нянюшку. Не вышло. Раньше она бы легко справилась с мороком. Раньше, но не сейчас. – Тогда ты знаешь, что нужно сделать.

– Знаю, миленький.

Никогда! Никогда раньше нянюшка не называла Дмитрия так ласково, словно маленького. А сейчас почему же? Отчего так сильно пахнет кровью? ! Чья это кровь? !

– Только ее уведи. Не хочу, чтобы видела, чтобы знала… – Уже и не свист, а едва различимый шепот. – Я их видел, нянюшка… Тех, кто вернулся…

– Димочка! – Она кружила и кружила вокруг этой черной необъятной тени, но никак не могла прорваться к мужу. – Пусти меня к нему! !! – Закричала что есть мочи. Дочка сначала захныкала, а потом громко расплакалась.

– Что это? – На мгновение его голос окреп, стал почти нормальным, почти человеческим. – Это ребенок?

– Девочка, – ответила нянюшка ласково. – Доченька у вас. Крепенькая, горластенькая. Вся в мать. С ней все будет хорошо, миленький. Я позабочусь, костьми лягу, но спасу.

– Спаси. Спаси, нянюшка. Сначала меня, а потом их. Не хочу я так, как те… не хочу вернуться за Габи и малышкой…

– Димочка… – Она уже знала правду. Еще отказывалась верить, но уже знала. – Димочка, родненький, не надо! Мы справимся! Нянюшка тебя вылечит! У нянюшки травы… все будет хорошо.

– Все будет хорошо. – Голос нянюшки полон спокойствия и решимости. – Тебе не будет больно, миленький. Обещаю…

Нянюшка обманула! Было больно! Им всем было больно! Это не в сердце ее мужа, это в ее собственное сердце вошел осиновый кол! Это ее сердце перестало биться! Это ее жизнь оборвалась в одночасье! Это не из его горла вырвался тихий вздох, это она завыла диким, нечеловеческим голосом.