Обвинение предъявлено Гурову - Николай Леонов

Торфяные болота Подмосковья в очередной раз загорелись и добавили свою изюминку к удушливому смогу столицы. В области был объявлен «красный» режим пожарной опасности, но эта мера не очень-то и помогала. Временами в столице было буквально нечем дышать.

Сегодня был как раз один из таких дней. В закупоренной наглухо машине с кондиционером, включенным на полную мощность, еще можно было как-то дышать и переносить оглушающую жару. Но едва Гуров выбрался из своего «Пежо», как мощный тепловой удар едва не отправил его в нокдаун, а в горле запершило от гари и смога. Сыщик коротко выругался, сразу почувствовал, как покрывается потом, и рванулся внутрь Главка, где, надрываясь, трудилась сплит-система.

Внутри старинного здания было достаточно прохладно, в меру влажно и вполне комфортно. Сыщик с улыбкой кивнул дежурному, взявшему под козырек, и направился наверх. Поначалу он собирался зайти к Орлову, но увидел, что в приемную генерала стягиваются офицеры, и решил пойти в свой кабинет, отложил доклад начальству.

– Явился наш прогульщик! – приветствовал старинного друга Крячко, едва тот вошел внутрь.

Станислав сидел на подоконнике, курил сигарету и выпускал дым в приоткрытую форточку. При этом он не обращал внимания на жаркий воздух, который потоками лился внутрь кабинета.

– Шляешься ты, понимаешь, второй месяц неизвестно где, а мне тут приходится отдуваться за двоих, – с ухмылкой пробормотал Станислав.

– А ты, я смотрю, прямо перетрудился, почти до обморока себя довел, – ответил на это Гуров.

– Перетрудился я тут или нет, а проставляться тебе придется, – с наигранной строгостью проворчал Крячко. – Отчеты-то мне за тебя составлять пришлось.

– Ну, что выросло, то выросло, – ответил Гуров одной из своих любимых поговорок, к которым друзья уже давно привыкли, а незнакомцы не всегда понимали, к чему он их вообще употребляет. – Богу богово, а кесарю кесарево.

– Ох, конечно же! Простите, ваше сиятельство! – Станислав соскочил с подоконника и низко склонился перед товарищем. – Как я, холоп никчемный, ухитрился позабыть, что с величайшим умом современности разговариваю, которому наши земные делишки прахом мирским кажутся?

– А я тоже уже забывать начал о твоей любви к паясничанию, – заявил Гуров. – Ладно, Стас, помню я, что с отчетами возиться для тебя – нож острый. Так уж и быть, приглашу тебя сегодня ужинать. Завтра Мария уезжает на гастроли, так что у тебя будет шанс последний раз нормальной пищей заправиться. Потом будешь три месяца опять одними гамбургерами и чипсами питаться.

– Знаешь ты, как друга подкупить можно, – сказал Крячко, делано вздохнул и затушил окурок в пепельнице. – Судя по твоей физиономии, дело с «Меркурием» близится к развязке. Я прав?

– Можно и так сказать. – Гуров согласно кивнул и рассказал другу о результатах своей работы, проделанной за последние дни.

– Значит, ты думаешь, преступник работал один, проводил махинации через «Меркурий»? – с заметным недоверием поинтересовался Станислав, едва Лев Иванович закончил свой рассказ.

– Нет, конечно, – ответил Гуров. – Такую масштабную операцию в одиночку не провернешь. Разумеется, просто своровать деньги можно и одному, но тут другое. Средства возвращались на счета фонда. Значит, сами по себе эти деньги были нужны лишь для проворачивания каких-то махинаций. Тут может быть все что угодно. Например, торговля оружием или наркотиками, биржевые махинации, хитрые банковские операции, подкуп чиновников, предоставление залогов. Для этого нужны помощники. Одни договариваются, другие обеспечивают безопасность, третьи проводят сами операции. Как ни крути, самое меньшее – пять-семь человек. Причем кто-то из них наверняка работает в силовых структурах. В общем, группа должна быть серьезная. Нисколько не исключено, что тот самый хакер, которого я ищу, является лишь мелким винтиком в этой машине.

– Обожаю твое самомнение! – заявил Крячко. – Сам же говорил, что только ухватил шайку за хвост, а теперь утверждаешь, что готов за пару дней закончить это дело.

– Не дело закончить, а свою работу над ним, – ответил на это сыщик. – Управление экономической безопасности его из своих лап не выпустит и мне не отдаст. Я всего лишь вытащу для них кончик ниточки, а клубок пусть они сами распутывают. В конце концов, я лично всех преступников переловить не могу.

– Слышу глас не мальчика, но мужа, – проговорил Станислав. – Значит, сюда ты пришел, чтобы развеяться и побездельничать, да?

– Ага. И на твою самодовольную рожу посмотреть, – с улыбкой произнес Лев Иванович, и в этот момент в его кармане зазвонил сотовый телефон. – Надо же! Черта мы с тобой вроде не вспоминали, а он тут как тут! – заявил Гуров, а затем ответил на звонок: – Слушаю тебя, Петр.

– Лева, тебе сколько времени понадобится, чтобы до Главка добраться? – каким-то странным голосом поинтересовался генерал.

– А что случилось? – вопросом на вопрос ответил сыщик.

– Лева, мне сейчас не до твоих выкрутасов, – сердито отреагировал на это Орлов. – Еще раз спрашиваю, когда сможешь в Главк прибыть?

– Я уже здесь, – ответил сыщик, ничего не понимая.

Генерал вообще крайне редко разговаривал с ним настолько резко.

– Так что случилось-то?

– Дуй ко мне в кабинет! – приказал Орлов и оборвал связь.

– Что это с Петром? – поинтересовался Крячко, который понял общий смысл этого разговора.

– Сейчас узнаю, – ответил Лев Иванович и пожал плечами. – Наверное, перегрелся он из-за поломки кондиционера либо переохладился по той же самой причине.

В приемной генерал-лейтенанта сидели несколько офицеров. Гуров поздоровался за руку с теми, кого знал лично, остальным просто кивнул и вопросительно посмотрел на секретаршу Верочку. Та безмолвно развела руками. Дескать, ничего не знаю. Она подняла трубку, по внутренней связи доложила генералу о прибытии сыщика, выслушала короткий ответ и показала Гурову глазами на дверь.

В кабинете Орлова ничего не изменилось, да и не могло. Генерал был консервативен до мозга костей и любые перемены встречал в штыки. Особенно когда они касались комфорта на рабочем месте или дома. Он и в гостях у сыщика всегда садился на одни и те же места и очень радовался тому, что ни сам Лев Иванович, ни Мария не были склонны экспериментировать с внутренней отделкой и интерьером.