Храм Юнисы - Николай Коростелев

Снайпера забрать не успели. На прикладе его винтовки обнаружилось тридцать две зарубки. Тридцать две оборванные жизни. Сука…

У духовских снайперов в ходу такая хитрость была – специально ранят, чтобы не мог уползти, и ждут. Раненые кричат, к ним спешат на помощь и попадают под снайперский выстрел. Так наша бригада человек тридцать потеряла. Поэтому к снайперам был особый счёт. Удивительно, что этого живым взяли.

Я для себя ещё по дороге решил, что не довезу его до штаба бригады. Умрёт он при попадании «шальняка» или при попытке к бегству. Один чёрт, всё, что мог рассказать, уже рассказал.

Это только в кино языка [15 - Язык – в жаргоне работников силовых ведомств (армии, разведки, контрразведки) так называют пленного, захваченного с целью его последующего допроса и, возможно, перевербовки. ] убеждают рассказать известные ему сведения, строят всякие психологические ловушки, ломают идеологически. А в реальной жизни всё проще. Все зависит от фантазии, злости и времени. Если времени нет, а информация нужна, то из автомата отстреливаешь ему пальцы на ногах, по одному, по очереди. Нет ни одного человека, кто бы выдержал подобное. Всё расскажет, что знал и помнил. Что кривишься? Это правда войны… Наливай!

Серёга видел, как в уцелевшем глазу капитана плещется ярость и боль за погибших товарищей.

– В общем, пошли забирать снайпера. Смотрим, возле подвала, где его держали, собралась толпа что-то шумно обсуждающих бойцов. Подходим, видим танк, а на его пушке, на удавке, висит тушка снайпера. Комбат, естественно, начал орать на бойцов, типа кто это сделал. Бушевал, распинался, но я-то видел, что он не осуждает бойцов и весь этот цирк устраивает для меня.

– Ну что, – говорю комбату, – снимай висельника, запишем в боевом донесении, что он самоповесился. Покончил, сука, свою поганую жизнь самоубийством, не вынеся мук совести.

Мы пополнили боезапас и двинули обратно. Разведчики из первого батальона пошли проводить, и повели нас не по верху, как мы шли, а подвалами, через завалы и щели. Минут через тридцать сержант, возглавлявший группу сопровождения, сказал, что дальше подвалами дороги нет и нам до БМП придётся добираться самим. Ну, самим так самим.

До «коробочек» мы добрались без приключений. Забрались на броню и только тронулись, как на нас обрушился шквальный огонь из верхних окон многоэтажки. Головную машину занесло и ударило об угол здания. Она сбросила скорость, а затем и вовсе встала.

Механик кричит:

– Гусеницу сорвало! Твою мать!

Командую:

– Все с брони! Ставь дымовую завесу! Четверо натягивают гусеницу, остальные – в оборону! Два подствольника к бою, остальные – автоматы! Вторая машина – пушку! Начали!

Веришь? Как начинается бой, меня прям азарт охватывает. Ведь в бою какое первое чувство? Страх. Но знаешь, когда его переборешь, ощущаешь себя таким спокойным и могучим, органы чувств обостряются, замечаешь всё вокруг. Голова работает, как хороший компьютер: мгновенно выдает решения, кучу вариаций и комбинаций. Скатываюсь с брони и ныряю за обломками бетонной стены. Мотор в груди стучит, ударов двести. Продышался, восстановил дыхание. Адреналин в крови бушует, азарт закипает… Бойцам приказа дважды отдавать не пришлось. Дёрнули кольцо дымогенератора, и БМПэшка окуталась дымом, укрывая и нас, и машину. Вторая БМП увидела наш манёвр и тоже запустила дым.

Духи заметили, что не получилось скосить с брони пехоту, и начали обстреливать нас из РПГ. Что такое РПГ? Обычный гранатомёт, «шмель» называется, премилая игрушка, есть у него ещё и сестричка – «муха», предназначены они для уничтожения бронетехники противника. Когда такая граната встречается с препятствием, как правило, это броневые листы, она выпускает огненную струю толщиной с иголку, которая прожигает металл и создает внутри бронеобъекта избыточное давление и температуру до трёх тысяч градусов. Естественно, что боекомплект внутри объекта взрывается. После такого взрыва у танков башни отрывает, чего уже говорить об экипаже и десанте – тех вообще в клочья. Сколько ребят погибло, что сидели внутри…

Короче, начали долбить по нам из РПГ. Но дым не давал видеть ни им нас, ни нам их.

Слышу, застучала пушка со второго БМП. Стреляли наугад, в сторону, откуда по нам вёлся огонь. Вдруг там что-то как рванёт! То ли мы попали, то ли гранатомётчик в запаре ошибся? ! Не знаю, что там произошло, но Бог в этот день был на нашей стороне. Стрельба со стороны духов прекратилась. Думаю, пока не очухались, надо их зачищать. Командую:

– Семён, Змей, Саня – со мной! Остальные чинят ходовую и прикрывают нас! Если мы не возвращаемся через полчаса, уходите на два квартала на север. Там ждёте еще полчаса, затем идёте в штаб бригады. На время моего отсутствия старший – сержант Сергеев! Позывные те же! Семён впереди, Саня – левая сторона, Змей – правая! Я замыкаю! Приготовить гранаты! Пошли!

За дымом проскочили в нужный дом и поднялись на третий этаж. Видим, в двух соседних квартирах оборудованы огневые позиции. В одной лежал «готовый» гранатомётчик, в другой – два подростка с пулемётами Калашникова. Обоим лет по тринадцать – пятнадцать. Один наповал, второму оторвало ноги, ещё жив, но уже отходит. Настроение упало на ноль. Конечно, эти духи стреляли в нас и хотели нашей смерти, но совсем ведь ещё дети…

Бойцы отправились прочёсывать подъезд, а я начал ощупывать карманы умершего чеченца. В кармане нашёл военный билет, да не один. Давай смотреть, что там. Читаю: «Морошкин Алексей Петрович, 1975 года рождения». Что-то знакомое. Стал вспоминать: Морошкин, Морошкин… – что-то в памяти зашевелилось. Был у нас такой боец из инженерно-сапёрного батальона, после штурма аэропорта Северный пропал без вести. Листаю дальше – ё-моё! – наша часть… В миг прошло сожаление о душманских подростках и их загубленных жизнях. Осталась только злость, да такая, что зубы судорогой свело. Если надо, я за своего бойца многих готов кончить, жизни своей не пожалеть, лишь бы вернуть его, балбеса, домой живым и невредимым.

Тут с лестницы слышу Семёна, кричит, что на крыше парня нашего нашли. Я бегом наверх. А там… На двух скрещенных досках распят наш боец. Не привязан, а распят. Руки и ноги пробиты гвоздями…

Мои уже возятся у креста.

– Стойте! – ору им, – он может быть заминирован!

Духи часто практиковали такие сюрпризы: заряжали гранатами наших убитых или раненых ребят.