Что ждет нас на небесах? - Джон Берк

Он не ответил и даже не взглянул на меня. Так и продолжал идти, прямо на меня и даже не замедляя шага.

– Посмотрите на меня! – закричал я.

Сержант прошел прямо сквозь Джорджа, не столкнувшись с ним и не уронив подноса. Но как это возможно? Ритчи было все равно; его волновало одно – как бы не опоздать на поезд в Ричмонд. Медицинский колледж ждать не станет. Джордж был полон решимости добраться до места назначения, даже если он опоздает на поезд; он побежал по коридору и выскочил за дверь.

Непонятно как, но я оказался снаружи, и я бежал, бежал так быстро, как никогда прежде. Было не так холодно, как вчера вечером: вообще было ни холодно, ни жарко.

Я взглянул вниз и поразился – под ногами была не земля, а верхушки мескитовых деревьев. Лагерь Беркли уже был далеко позади, а я сам мчался над темной холодной пустыней. Разум пытался сказать мне, что это невозможно, но… Это происходило.

Подо мной мелькнул город, сверкнули светофоры на перекрестках. Невероятно! Человек не может лететь без самолета – да и летел я слишком низко…

Теперь подо мной была широкая река с высоким, длинным мостом через нее. На другом берегу лежал город – самый большой из тех, что я уже пролетел. Я подумал, что хорошо бы оказаться там и найти кого-нибудь, кто сказал бы мне, куда дальше…

Я увидел голубой мерцающий свет. Оказалось, что это неоновая вывеска над дверью одноэтажного здания с красной крышей. Табличка в окне гласила, что это паб и бар «Синяя лента». Над дверью было написано «Кафе». Свет из окон лился на тротуар…

К круглосуточному кафе быстро шел какой-то мужчина.

Я подумал: «Ну наконец-то кто-то скажет мне, что это за город и в каком направлении я двигался». Как только эта мысль пришла в голову, я оказался на тротуаре – словно мысль и движение стали едины…

– Скажите, пожалуйста, – обратился я к мужчине, – что это за город?

Он продолжал идти.

– Прошу вас! – я заговорил громче. – Я случайно тут оказался и был бы очень благодарен…

Мы дошли уже до кафе, и мужчина повернул к двери, протянул руку, чтобы взяться на ручку. Глухой он, что ли? Я протянул левую руку, чтобы похлопать его по плечу.

Рука встретила пустоту.

Джордж, ошеломленный тем, что его рука прошла сквозь человека, прислонился к телефонному столбу, чтобы подумать…

И тут ему впервые пришло в голову, что он, должно быть, мертв. Сержант, который прошел сквозь него… тот человек в его постели…

Он решил вернуться к своему телу. Как только он принял это решение, он покинул город у реки и помчался обратно еще быстрей, чем раньше. Он добрался на базу и начал лихорадочные поиски, осматривая больничные палаты одну за другой. Когда его принесли в ту палату, он был без сознания. В незнакомом городе он чувствовал себя одиноким, но сейчас это ощущение сменилось паникой, потому что он не мог никого позвать на помощь.

Это был странный мир: казалось, что все привычные законы пространства, скорости и плотности не действуют.

Это был странный мир: казалось, что все привычные законы пространства, скорости и плотности не действуют. То же и со временем – Джордж не мог сказать, сколько времени прошло: секунды или часы. Наконец он увидел человека в постели, на его пальце был перстень – крохотная золотая сова на овальном черном ониксе. Это было его кольцо! Но человек был накрыт простыней целиком, с головой.

Джордж чувствовал себя настолько живым, что не допускал мысли, что он уже умер. Но теперь он осознал это и в отчаянии опустился на постель.

Свет в комнате становился все ярче и ярче.

Я потрясенно смотрел, как сияние становилось все ярче, казалось, оно исходит отовсюду и ниоткуда. …Невероятно ярко: словно миллион сварочных дуг одновременно. В невероятное изумление пробилась одна прозаичная мысль, видимо рожденная воспоминанием о какой-то университетской лекции по биологии: «Хорошо, что у меня нет материальных глаз. Свет бы сжег сетчатку за десятую долю секунды».

Нет, поправил я себя. Не свет.

Он.

Он настолько ярок, что на Него было невозможно смотреть. Теперь я видел, что в комнате был Он – Он, сотканный из света…

На Него невозможно было смотреть – настолько ярко Он сиял. И теперь я увидел, что в комнату вошел не свет, но Человек – или, что вернее, Человек, сотканный из света.

В то же мгновение, как я это осознал, в моей голове прозвучал приказ: «Встать! » Приказ исходил изнутри меня, но обладал такой властью, которой никогда не было у моих обычных мыслей. Я встал, и на меня разом обрушилось невероятной ясности осознание: я находился в присутствии Господа.

Джордж вспомнил, что им говорили об Иисусе Христе в воскресной школе – что Он добр и мягок, может быть, даже слишком. Но сейчас перед ним стоял Тот, Кто являл собой воплощение Силы в сочетании с безусловной Любовью.

Невероятная любовь. Любовь превыше моих самых смелых представлений о ней. Эта любовь знала все плохое, что есть во мне, – вспыльчивость, все ссоры с мачехой, похотливые мысли, которыми мне не удавалось управлять, каждую злую, эгоистичную мысль и поступок со дня, когда я появился на свет, – и любовь все равно любила и принимала меня.

Когда я говорю, что Он знал обо мне все, – это такой факт, который я просто осознал в тот момент. Когда Он в сиянии вошел в мою палату, Он вошел не только в нее – в тот же миг (хотя мне и приходится описывать это последовательно) Он оказался присутствующим в каждом мгновении моей жизни. Все, что когда-либо случалось со мной, оказалось перед моими глазами, словно все это происходило прямо сейчас и все одновременно.

Я не представлял, как это возможно…

…Пораженный, я наблюдал. Вот я в третьем классе, на уроке правописания, отвечаю у доски. Вот я получаю нашивку перед всем отрядом скаутов. Вот я выкатываю кресло папы Дабни на веранду у Мохового побережья…

Были и другие сцены, сотни, тысячи, все озаренные этим невероятным Светом, и казалось, что времени больше не существовало. Потому что нам потребовались бы недели…