Седьмая чаша - Кристофер Джон Сэнсом

– Я хотел бы, чтобы вы с Грегори совместно вели расследование, – сказал Кранмер.

– Могу ли я привлечь своего помощника Барака? Он может оказаться весьма полезен.

– А-а, тот самый… – Кранмер улыбнулся. – Да, я знаю, что лорд Кромвель доверял ему. Но больше – никого, в том числе и этого бывшего монаха, а ныне врача. С доктором Гарнеем он нам не поможет, поскольку тот уже несколько недель как похоронен.

– Я понимаю.

– Обо всем происходящем вы будете немедленно информировать меня. Будете приходить только сюда и иметь дело только с моим секретарем Ральфом Морисом. Больше я никому не верю.

– Да, милорд.

Кранмер встал. Мы с Харснетом последовали его примеру и низко поклонились.

– Грегори, Мэтью, – сказал Кранмер, – я буду молиться нашему Спасителю о том, чтобы ваши труды увенчались успехом.

– Аминь, милорд, – с чувством откликнулся Харснет.

– Вы, вероятно, вынесли дело Адама Кайта на рассмотрение суда прошений? – неожиданно для меня спросил Кранмер.

– Да, милорд. Я подал прошение о том, чтобы ему обеспечили должный медицинский уход, а его родителям не выставлялись счета. Кроме того, я добился медицинского освидетельствования на предмет определения его психического здоровья.

– Я позабочусь о том, чтобы Тайный совет не чинил вам препятствий. Что касается счетов за содержание парня в Бедламе, то вчера этот вопрос поднимался, и при упоминании вашего имени сэр Ричард Рич пришел в крайнее возбуждение. Кто будет производить освидетельствование? Доктор Малтон?

– Да, милорд.

Кранмер кивнул, подумал и опять воззрился на меня своим всепроникающим взглядом.

– Ни лорд Хартфорд, ни я не хотим, чтобы мальчика выпустили. По крайней мере, до тех пор, пока его не вылечат, чтобы он больше не доводил окружающих до исступления своими сумасшедшими выходками. Пока его следует держать в безопасном месте.

– В годину испытаний христиане должны быть мудры, как змеи, и просты, как голуби, – проговорил Хартфорд.

У него было очень грустное лицо.

– Я понимаю, милорд.

Кранмер улыбнулся:

– Вот и хорошо. Позаботьтесь о том, чтобы этот ваш старый экс-монах не превратил его в паписта.

Значит, ему известно о прошлом Гая, подумалось мне. Он наверняка навел справки.

Лорд Хартфорд бросил на меня любопытный взгляд, прошел мимо, поклонившись на прощание, и удалился, оставив меня наедине с Харснетом. Мы вышли одновременно. Как мне показалось, Харснет чувствовал себя со мной немного не в своей тарелке. После некоторых раздумий он все же сказал:

– Я приношу извинения за то, как мне пришлось вести слушания. Надеюсь, теперь вы понимаете, что так было нужно.

– Я понимаю, почему вы сделали это, сэр, – нейтральным тоном ответил я и, искоса взглянув на него, невольно подумал: каково будет работать с этим человеком?

Когда десять лет назад король порвал со Святым престолом, чтобы жениться на Анне Болейн, он позволил Томасу Кромвелю допустить в королевское окружение людей, которые были даже большими реформаторами, чем он сам, даже лютеран. После падения Кромвеля король постоянно шел на попятную, двигаясь к прежней религиозной практике, и реформаторы в большинстве своем вели себя подобно флюгеру, по крайней мере публично. Но некоторые радикалы все же остались на своих постах благодаря недюжинным способностям и хитрости.

– Я боюсь за леди Кэтрин Парр, – признался Харснет. – Я встречался с ней. Она хорошая, милая женщина. Надеюсь, убийца подобрался к доктору не через кого-нибудь из ее близких.

– Он и к Роджеру не так подобрался.

– Нет, но в чем тогда связь между двумя этими случаями? – Он серьезно посмотрел на меня. – Мы должны выявить ее, адвокат Шардлейк. Я согласен, вам стоит поговорить с человеком, обнаружившим тело доктора Гарнея. Я устрою эту встречу и пришлю вам весточку. А вы тем временем приготовьте список всех, с кем был знаком мастер Эллиард: клиентов, друзей, возможных врагов.

– Да, я поговорю с его клерком. – Я тяжело вздохнул. – И с его вдовой. А что с телом? Можно ли забрать его для похорон?

– Разумеется.

Харснет снова почувствовал себя неловко.

– Благодарю вас.

Где-то один раз пробили часы. На сегодня в Линкольнс-Инн у меня была назначена встреча с Кайтами, и еще я должен был зайти к Дороти.

Мы вышли во двор дворца Ламбет, и на нас повеяло запахом мокрой травы, забытым за долгие месяцы, в течение которых на земле лежал снег.

Я повернулся к Харснету:

– Я не понимаю, для чего вы привлекли к этому сэра Томаса Сеймура. Он выглядит…

– Ненадежным? Безмозглым хамом? – Коронер холодно усмехнулся. – Он сочетает в себе не только все эти качества, но и многие другие, куда более непривлекательные. Это человек невиданного самомнения и зазнайства, рожденный, чтобы повсюду приносить вред. Он сидит на шее у брата. Но без него нам не обойтись.

– Почему?

– Томас Сеймур хотел жениться на Кэтрин Парр, а она была влюблена в него. Почему? Это только богу известно. Видимо, иногда ум за разум заходит даже у самых здравомыслящих женщин. Из-за короля ему пришлось уйти в тень, но теперь он заставил брата привлечь его к этому делу. По его собственным словам, ради ее безопасности. Если у лорда Хартфорда и есть слабость, то это привязанность к брату. Но Томас – хуже любого паписта.

– Чем?

На лице Харснета появилась гримаса отвращения.

– Он атеист. Человек, отрицающий Бога.

Глава 10

Харснет оставил меня у реки. Отыскав свободную лодку, я вернулся к причалу Темпл, а оттуда – в Линкольнс-Инн. Необузданная злость, которую я испытывал после окончания слушаний, сменилась рассудительным страхом. Стоило мне вспомнить о могущественных людях, с которыми я только что сидел за одним столом, мои внутренности начинали скручиваться в тугой болезненный узел. Но, по крайней мере, успокаивал себя я, на сей раз нет никакой неопределенности. Мы все на одной стороне и едины в желании поймать убийцу.

Для меня было облегчением увидеть, что Барак находится в конторе и работает за своим столом, рядом с молодым Скелли. Я мотнул Бараку головой, делая знак пройти в мой кабинет. Скелли посмотрел на нас сквозь толстые стекла очков, которые он носил по причине слабого зрения. Выражение его лица было грустным. Вероятно, он чувствовал себя лишним, исключенным из каких-то важных событий, происходящих вокруг Линкольнс-Инн. Ну и ладно, так было безопаснее для всех, в том числе и для него.