Клятва. История любви - Джоди Пиколт

– Каков шанс, что состоится суд?

Макафи почесал подбородок:

– Формально Криса не назвали подозреваемым, но его дважды допрашивали. Любое полицейское дело такого рода рассматривается как убийство. И, несмотря на алиби Криса, если офис генерального прокурора сочтет это необходимым, они предъявят обвинение. – Он посмотрел Джеймсу в глаза. – Я бы сказал, что этот шанс очень велик.

Гас судорожно вздохнула:

– Что произойдет потом? Ему семнадцать.

– Мама…

– В штате Нью-Гэмпшир его будут судить как взрослого.

– И это значит? – спросил Джеймс.

– Если его арестуют, то в течение двадцати четырех часов предъявят обвинение, а мы подадим ходатайство и внесем залог, если это необходимо. Потом будет назначена дата суда.

– Вы хотите сказать, его продержат ночь в полиции?

– Скорее всего, – ответил Макафи.

– Но это несправедливо! – воскликнула Гас. – Только потому, что генеральный прокурор считает, что было убийство, мы должны играть по его правилам? Убийства не было. Было самоубийство. За это не сажают в тюрьму.

– Существуют целые тома дел, миссис Харт, – сказал Макафи, – когда обвинение делает прыжок с разбега и слишком поздно обнаруживает, что в заводи нет воды. Крис и Эмили – два единственных человека, которые могут сказать, что произошло на самом деле. А в итоге? Эмили не может дать свою версию, а у штата Нью-Гэмпшир нет оснований доверять вашему сыну. Все, что полиция видит в данный момент, – это мертвая девочка-подросток и выпущенная пуля. Они не знают предысторию этих ребят, их отношения, состояние их рассудка. Могу сказать, что генеральный прокурор прочтет отчет по результатам вскрытия и усмотрит в нем все что угодно. Могу сказать, что он откроет дело на том основании, что на револьвере были отпечатки Криса. Что касается других его соображений… что ж, мне надо обстоятельно побеседовать с Крисом.

Гас пододвинула свой стул.

– С глазу на глаз, – сдержанно улыбнувшись, добавил Макафи. – Вы можете платить гонорар адвокату, но Крис – мой клиент.

– Мои поздравления, доктор Харт, – приветствовала Джеймса в среду утром администратор.

Джеймс с минуту таращился на нее. С чем она может его поздравлять? Когда он ушел из дому этим утром, Крис продолжал сидеть на диване, где его оставил Джеймс накануне вечером, оцепенело просматривая тот же телеканал на испанском языке. Гас была на кухне, готовила завтрак, который, как сказал Джеймс, Крис не станет есть. В этот период в жизни Джеймса было мало такого, с чем его можно было бы поздравить.

По пути в кабинет кто-то из коллег похлопал Джеймса по спине.

– Я всегда знал, что это случится с одним из нас, – с улыбкой сказал он и пошел дальше.

Джеймс вошел в свой небольшой врачебный кабинет и закрыл за собой дверь, не дожидаясь, пока кто-нибудь еще скажет что-нибудь странное. На письменном столе лежала почта, которую он не успел просмотреть с пятницы, а на самом верху стопки – распечатанный «Медицинский журнал Новой Англии». Там на нескольких страницах был приведен ежегодный список лучших врачей в каждой области. И в списке офтальмологической хирургии красным была обведена фамилия Джеймса.

– Бог мой! – воскликнул он, чувствуя, как из глубины его существа поднимается тепло.

Взяв трубку, Джеймс набрал домашний номер, чтобы поделиться новостью с Гас, но ответа не было. Он взглянул на свой диплом Гарварда, размышляя о том, как его награда будет смотреться в ламинированном виде на стене.

Ощущая душевный подъем, Джеймс повесил пальто и в поисках первого пациента зашагал по коридорам. Если даже кто-то из персонала и знал о ночных бдениях Джеймса в больнице на выходных, никто не вспоминал об этом. Или, может быть, награда «Медицинского журнала» вытеснила менее приятные слухи. Он задержался у смотрового кабинета и стал пролистывать историю болезни миссис Эдны Нили.

– Миссис Нили, как ваши дела? – распахнув дверь, спросил он.

– Не лучше, а иначе я отменила бы назначение, – ответила пожилая женщина.

– Давайте посмотрим, сможем ли мы поправить это, – сказал он. – Вы помните, что я говорил вам на прошлой неделе по поводу дегенерации желтого пятна?

– Доктор, я здесь ради глазных проблем. А не старческого слабоумия.

– Разумеется, – спокойно ответил Джеймс. – Тогда давайте покончим с этой ангиограммой. – Он подвел миссис Нили к большой видеокамере и усадил перед ней, потом взял шприц с флуоресцеином и ввел подкожно в руку пациентки. – Вы можете почувствовать небольшое жжение. Мы ищем красящее вещество, – объяснил он. – Оно пройдет из вены к сердцу и затем, пройдя через все тело, в конце концов доберется до глаза. Красящее вещество остается в нормальных кровяных сосудах, но будет вытекать из поврежденных, геморрагических, вызвавших дегенерацию желтого пятна. Мы определим их локализацию и подлечим их.

Джеймс знал, что красящее вещество проходит из руки через сердце к глазу за двенадцать секунд. Свет, направленный в глаз, осветил флуоресцентную краску. Подобно притокам реки, нормальные кровяные сосуды сетчатки глаза пациентки образовали сеть тонких линий. Поврежденные сосуды взрывались крошечными вспышками, растекающимися затем в пятна белой краски.

Через десять минут, когда израсходовалось все красящее вещество, Джеймс выключил камеру.

– Хорошо, миссис Нили, – наклонившись к ней, сказал он. – Теперь мы знаем, где проводить лечение лазером.

– И как это мне поможет?

– Понимаете, мы надеемся, что это стабилизирует поврежденную сетчатку. Дегенерация желтого пятна – серьезная проблема, но есть шанс, что мы частично сохраним зрение, хотя оно может несколько ухудшиться по сравнению с прежним.

– Я ослепну?

– Нет. Этого не произойдет, – пообещал он. – Вы можете потерять часть центрального зрения – то, что нужно для чтения или управления машиной, – но вы сможете ходить, принимать душ, готовить еду.

Он прервался на минуту, и миссис Нили одарила его дружелюбной улыбкой.

– Я слышала разговоры в приемной, доктор Харт. Люди говорили, вы один из лучших. – Протянув руку, она похлопала его по руке. – Вы позаботитесь обо мне.

Джеймс взглянул на ее больной глаз и кивнул, вдруг утратив весь свой прежний энтузиазм. Это одобрение он не расценивал как почет, это было ошибкой. Потому что Джеймс отлично понимал, каково это будет для миссис Нили – однажды вечером, сидя дома, осознать, что дверь не такой формы, какой была несколько минут назад, что газетный шрифт утратил четкость, мир не такой, каким она его помнила. Комиссия «Медицинского журнала» аннулирует его награждение, узнав о его сыне, покушавшемся на самоубийство и осужденном за убийство. Разумеется, никто не станет уважать специалиста по зрению, не сумевшего этого предвидеть.