Джинсы мертвых торчков - Ирвин Уэлш

– Много лет порол ее во все дыры. Сперва ее батяня мине угрожал, потом ее блядский муженек. Ясен перец, я продолжал ее пердолить, когда она замуж вышла, причем по ее ж инициативе. Но я был рыцарем. Сказал ей, что нахожу заведомо нелюбезным долбить пелотку, предназначенную другому парню, так чё потом завсегда ей тока в очко вдувал. Научил, как оргазм от анала получать, все дела.

– Пробел в резюме Ладного Лоусона, а их там не так и дофига, – обиженно говорит Терри. – Слы, пиздюк, если она так тибя напрягала, мог бы ее номерок мине скинуть, я б у нее с бошки тибя выбил. Или, мож, этого ты и ссал, да ж?

– Залупу. Тебе. На. Воротник.

– Шухер, – Терри поглядывает на двух девушек, возвращающихся из туалета, – от и мандятинка вертается. Пора чары нах включать!

На Рождество в доме Маккоркиндейлов первым встает Саймон Уильямсон. Он так и не смог уснуть, как всегда бывает, когда он принял на душу море спиртного и наркотиков. Он считает это бесшабашное употребление слабостью, но сейчас Рождество, и в последнее время такое случается с ним редко, поэтому он особо не убивается. Вскоре к нему на кухню приходит Юэн, все еще слегка обдолбанный после вчерашней ночи.

– Вот это дурь была, – тихо выдыхает он. – Этот порошок. Всю ночь не мог уснуть.

– Ха! Знакомая ситуация. Попробуй снежком полирнуть и крэком, как я…

– Это уже без меня! Мне же надо было к Карлотте вернуться. Хорошо хоть она крепко спит. Пролежал всю ночь рядом, не смыкая глаз, потный, напряженный, будто наркоман какой-то!

– Кстати, а как там Марианна? Ты к ней ездил?

Юэн собирается соврать, но потом понимает всю бесполезность лжи.

– Да, мне реально надо было собраться с мыслями, прежде чем идти домой. Интересно с ней поболтали. Очень многогранная женщина.

Саймон Уильямсон поднимает одинокую бровь:

– Со стороны это, разумеется, именно так и выглядит.

– То есть?

– Никакая она не многогранная. Многогранная – значит классная. Многогранная – значит интересная. А она ни то ни другое.

– Ну, мне она другой показалась.

– Ущербная дура может показаться многогранной, если ведет себя эксцентрично и не контролирует свои порывы. Но ничего хорошего в этом нет. Ущербные дуры просто раздражают и утомляют. Я сказал ей еще, блядь, сто лет назад, что она на мне помешалась и что я не хочу иметь с ней ничего общего. Так нет же, постоянно просила о встрече, снова и снова. Эта избалованная папина дочка привыкла получать все, что захочет. – Саймон Уильямсон свирепо пялится на зятя. – Ее батяня сперва собирался убить миня за то, чё я ее дрючил, а потом за то, чё не дрючил! – Он передергивает плечами, словно пытаясь скинуть холодящий плащ несправедливости. – Ихняя малохольная семейка пытается всеми управлять.

– Потише, – шикает на него Юэн, услышав, как кто-то смыл воду в туалете наверху.

Саймон кивает и понижает голос:

– В общем, местные лошки продолжали усердно ее шпилить, спешу добавить, все с меньшей и меньшей охотой. В ее защиту надо сказать, что она обалденно трахается, хотя я должен поставить это в заслугу самому себе: расцвела она под моей самоотверженной опекой. Потом, когда лет через десять она скрылась с радаров, я подумал: «Баба с возу». Но я искренне надеялся, что она отъебаллас. – Последнее слово он произносит твердо, как «фаллос». – Но тот ебанько, что взял ее под крылышко, наконец-то прозрел. И вуаля, она опять мозолит мне глаза, достает эсэмэсками и жучит за то, что я гоняюсь за минжой, которая а) моложе и б) не ее. – Он пожимает плечами. – Ну а ты как, донес до нее суть?

– Не смеши меня, – лопочет Юэн; тот, кто сходил в туалет наверху, кажется, лег обратно в постель. – Я зашел к ней, чтобы успокоиться и подождать, пока отпустит экстази, которое ты мне подсыпал. Слава богу, когда я пришел, Карлотта крепко спала. Она была не в восторге, когда ненадолго проснулась утром, но, по ее словам, она «довольна, что мы стали родичаться».

Внезапно начинается движ. По лестнице спускается Росс, за ним Бен.

– А вот и пацанчики! – объявляет Саймон. – С Рождеством вас, симпотные юные кобельки! Парочка сердцеедов – а, Юэн? Ох, берегитесь, девчата, этой винтажной итальянско-шотландской культурно-генетической смеси. Она оставит вас бездыханными, посеет смерть и разрушения.

Сын и племянник смотрят на него, оба глубоко смущены этим воззванием и не на шутку сомневаются.

– Забейте, я собираюсь повтыкать с утреца в телик, – заявляет Саймон. – Вообще-то, я не слезу вон с того дивана, пока мне не подадут мой рождественский ужин. А вот это завтрак. – Он разворачивает золотую фольгу и откусывает ухо у шоколадного медвежонка «Линдт», показывающего на сердце у себя на груди. – Накося, сраный джамбо [14 - «Джамбо» называют болельщиков эдинбургского футбольного клуба Heart of Midlothian («Сердце Мидлотиана»), чья домашняя арена – стадион «Тайнкасл»; цвета команды – бордовый и белый. Шоколадные медвежата «Линдт» носят бордовый шарф. ]. – И он перебирается в гостиную.

Спускается Карлотта и начинает готовить еду. Юэн хочет помочь, но жена твердит, что она все распланировала, а он пусть посидит с Саймоном и мальчиками и посмотрит телевизор. Росса и Бена эта перспектива не так уж сильно прельщает, и они удаляются на второй этаж, а Юэн уступает и обнаруживает, что Саймон попивает лагер «Иннис энд Ганн», закусывает шоколадным мишкой и пересматривает «Светлое Рождество» [15 - «Светлое Рождество» (White Christmas, 1954) – рождественский мюзикл американского режиссера Майкла Кёртиза (https: //ru. wikipedia. org/wiki/%D0%9C%D0%B0%D0%B9%D0%BA%D0%BB_%D0%9A%D1%91%D1%80%D1%82%D0%B8%D1%81) с Дэнни Кеем и упоминающимися ниже Бингом Кросби и Розмари Клуни в главных ролях. ].

– Рановато ты, – говорит Юэн, глядя на банку пива.

– Так сегодня ж Рождество, ебаный в рот. А этот лагер просто волшебный. Кто б мог подумать, что шотландцы способны производить лучший лагер на свете? Именно так я представляю себе вкус сладкой отмытой манды Спящей красавицы!

«Эта утрированная сексуализация всего подряд, – размышляет Юэн, – он вообще когда-нибудь останавливается? » А затем думает, что, пожалуй, и неплохо было бы выпить пару пива. Он еще не отошел от МДМА, так что, возможно, пиво послужит прикрытием и объяснением его вялости. К счастью, Карлотта, кажется, слишком поглощена приготовлениями к рождественскому ужину и ничего не замечает. Юэн слышит, как жена мелодично и нежно напевает песню «Юритмикс» «Бельмо на глазу» [16 - «Бельмо на глазу» («Thorn in My Side», 1986) – сингл синтипоп-дуэта Eurythmics с их пятого альбома «Revenge». ]. Сердце у него в груди тает от эмоций.