Джинсы мертвых торчков - Ирвин Уэлш

Карл тяжело переживал разрыв со своей чувихой Хеленой. Я выбил для него этот сейшен на подхвате у Техноботана, и оба они недовольны. Но это ж «Саррендер» в «Уинне» – один с лучших ночных клубов в Штатах. Кароч, в голове у меня чутка звучит фраза «неблагодарный мудак».

«Саррендер» – это воплощенный жир, и мы озолотимся, но этого, как обычно, мало. Вечно мало. И для Карла, и для Конрада, который после сейшена заводит старую волынку, када мы выпиваем, перед тем как выдвинуться в аэропорт:

– Почему я не могу получить контракт в «Экс-Эс»? У Гетта ведь есть контракт «Экс-Эс»!

«Экс-Эс» – другой клуб в «Уинне», даже больше и жирнее «Саррендера». Он больше и жирнее всего на свете – древнеримский дворец порока и декаданса.

– Потому что Гетта – это Гетта, а ты – Конрад Техноботан, – огрызаюсь в капризном изнеможении, отступая перед его недовольной рожей. – В следующем году будешь стоять рядом с ним, братан. Давай просто наслаждаться этой экспресс-поездкой на лифте к звездности.

– Значит, в следующем году мы играем в «Экс-Эс»?

«В бога ж душу мать. Загребущий толстый пиздюк».

– Посмотрим, корешок. Но прогноз благоприятный.

– Тут одна девушка… Я пообещал, что отвезу ее с подругой обратно в Л. -А. – Он кивает на ураган секса в образе двух девиц: загар, волосы, зубы, глаза, груди, ноги – и все это умудрилось прошмыгнуть мимо охраны в наш зал.

«Ебаный хуй». Это означает, чё мине придется договариваться за пропуска, документы и страховку для этих озабоченных-но-ебабельных молодух, которые избрали мишенью жирного голландского парня. Вдобавок я уже подогнал этому ненасытному пиздюку дорогущую шалаву в «Стандарде». Надеюсь, их всех прикалывает вкус «тюльпанной» затычки. Мы садимся в мини-автобус. Карл бухой, завалился на самое последнее сиденье и требует кокса. Ну хоть Эмили спокойная: она разговаривает с Мелани.

– Наверно, херово сознавать, что как диджей ты уже кончился, – орет Конрад назад Карлу, Йенсен фыркает, а обе девчонки разевают рты в показном восхищении.

– Отъебись, хуйло. Музон играй. – Он достает свой телефон и показывает фотки Конрада с приклеенным самотыком.

Разражается буря мелкой грызни, и я закатываю глаза. Франко поворачивается ко мне и кивает за наши спины:

– Ты отрабатываешь все те бабки, что поднимаешь: так с ними нянчиться!

«Я наблатыкался, пока нянчился с учителем: уходя в загул, старался, чёбы ты какому-то пиздюку бошку не отрезал».

– Постоянно себе это повторяю, – говорю.

Частный аэродром примыкает к «Маккаррану» [21 - Международный аэропорт Маккаррана – главный коммерческий аэропорт Лас-Вегаса. ], так что от Стрипа рукой подать. Остаток пути я на телефоне, пытаюсь договориться за разрешение для двух девиц, одну с которых Конрад потно лапает, пока Йенсен ловит каждое слово Эмили, вещающей о своих влияниях, и не врубается, чё шансов у него ноль. Карл заткнулся. Не нравится мине, када он в таком настроении. Мы садимся в джет и без лишнего кипиша летим в Л. -А. Мелани под впечатлением, Франко тоже. Поглядывает на меня в недоумении, типа «хули ты выябываешься».

– Со списанием налогов и покрытием расходов, – подчеркиваю. – Дядюшка Сэм платит нам за засирание экологии, чёбы мы могли лечь к себе в койку, а не провели еще одну бессонную ночь, убитые вусмерть, в оксигенированном номере вегасского отеля.

– Угу, точняк, – с сомнением говорит Франко.

Хотя полет и недолгий, без амбиена мне стремновато, и моя потная клешня ощупывает желтый контейнер в кармане. Приземляемся в частном аэропорту в Санта-Монике, где я прощаюсь с Франко и Мелани, которых встречают явно преданные, учитывая время суток, друзья. Эмили забила стрелу со своими тусовщиками, а Карла забирает парочка зачуханных нариков, и он растворяется в темном лос-анджелесском утре. Собираюсь посадить Конрада, Йенсена и девчонок в такси, а сам сесть на убер, но Конрад криком кричит.

– Ты должен поехать со мной в «Стандард» и проследить, чтобы пришла эта блядская шлюха, которую ты нанял, – командует он, запихивая в свое липкое хайло батончик «Херши», купленный в автомате.

Моя берлога в Санта-Монике всего в десяти, блядь, минутах езды. Я весь измочален, и челюсти клацают, как тока подумаю за эту кровать. Не такой уж классной конструкции, зато может похвастаться дорогущим матрасом. До Западного Голливуда минут тридцать пилить, даже по свободным дорогам в это время суток, и стока ж обратно. Но талант из нас – он. Этот жирный, понтующийся, избалованный мелкий сексистский хуй, чё называет баб «блядьми» и «шлюхами», потому как он тупой богатый белый сопляк, пытающийся подражать какому-то безмозглому черному рэперскому уебищу, с которым когда-то познакомился на конференции по хип-хопу, – вот кто из нас, блядь, талант!

– Ладно, – говорю, чувствуя, чё скисаю еще больше.

Вырубаюсь на переднем сиденье рядом с водилой, пытаясь отгородиться от галимого трындежа Конрада и лажового, подхалимского смеха Йенсена и девчонок. Жду не дождусь, када уже вернуся на Новый год в Эдинбург. Я даж готов кемарить на стремном матрасе у своего старикана в комнате для гостей. Но потом вспоминаю за Викторию и врубаюсь, чё в Л. -А. тож есть свои прелести.

Слава богу, када добираемся до «Стандарда», «спутница» Бренди уже нас ждет, и она очень клевая. Конрад исчезает вместе с ней и обеими девчонками, дав нещасному Йенсену от ворот поворот. Но у него есть номер, оплаченный «Цитадель продакшнз», сумма потом запишется на счет их клиента Конрада Аппельдорна под видом административных расходов. Вызываю убер обратно до Санта-Моники и до своей кроватки. Пытаюсь заснуть, мечтая о беспокойной коме, вызванной двумя амбиенами и половиной пузыря «Ночной сиделки». Сопротивляюсь, хотя глаза периодически распахиваются и я с ползучим страхом пожираю ими потолок. Когда погружаюсь в сон, оказываюсь на театральной сцене, где участвую в ноэл-кауардовской постановке вместе с Франко в монокле и смокинге и с помесью Викки/Мелани в бальном платье.

Моя квартира в Санта-Монике расположена в смурном жилом комплексе на углу квартала. Оранжевую краску, покрывающую наружные стены, в целях экономии разбавили, так что из дерзкой и эффектной она превратилась в блеклое и невзрачное покрытие, пожухшее на повороте в переулок. Из плюсов – общая терраса на крыше, с бассейном, которым редко кто пользуется, не считая двух французских пидоров, курящих одну за другой. По утрам, как я называю послеобеденное время (обычно я фунциклирую в диджейские часы), я люблю сидеть тут с ноутом, набивать мейлы и разбираться со звонками. Как раз звонит тот, кого я избегал: промоутер с Амстердама. Нещасный пиздюк такой настойчивый, чё приходится ответить. Блядские часовые пояса.