S-T-I-K-S. Изолированный стаб - Герман Горшенев

В обычных условиях они бегут от огня, по крайней мере, не подходят к огню, а тут они пёрли, горели заживо и пёрли. Огонь гас, его просто затоптали.

Под заражёнными начала проваливаться земля – это наши ловушки, ловчие ямы, утыканные внутри всяким железным барахлом из терема. Эффекта ноль, просто есть немного времени сделать ещё один залп из наших орудий.

Заражённые перевалили через рвы и подступили к нашим минам из древних плетёных пушек. Белая стена взметнулась на много метров, трупы тварей, куски, раненые, всё это разлетелось в стороны. Огня почти не было. Стена белого дыма и кучи осколков. Куски колец, из которых сплетены пушки, железные дуги, с гулом, бешено вращаясь, вылетали из белого облака и многокилограммовыми кувалдами долбанули об стену. По нашей крепости грохнул железный град. Целая полоса мяса, кишок, покалеченных заражённых образовала брешь в волне тварей. Кости, внутренности, шевелящиеся куски тварей ещё некоторое время падали к нам за стену. И тут же ещё горячую землю захлестнули заражённые, напирающие сзади. Теперь только в ножи, топоры, кулаки держать стену и цитадель.

Есть такая хорошая тактика. Как-то один из китайских кормчих сказал, что он готов завалить перешеек между континентальным Китаем и Тайванем трупами своих солдат, чтобы потом по ним прошли танки. У нас было так же. Просто по одному слою трупов шли другие, следующий слой – и наша стена на один слой ниже.

Мы не успевали перезаряжать орудия, которые били беспрестанно, мужики таскали ядра, таскали картечь, орудия просто горели, стрелы летели вниз, пищали надрывались, а твари пёрли и пёрли стеной.

Обычно хитрованские руберы и элитники искали обходные пути. Бывало, мы по двое суток одного рубера по леспромхозу гоняли. А тут они просто шли напролом – сильно, жестоко, быстро, но тупо.

От пищалей, арбалетов и стреломётов толку было мало. Работали пушки, Эль-Маринель со своим неадекватным Бубликом и рукопашники со своими умениями. Все остальные больше добивали раненых заражённых, сдерживали и отвлекали, чем наносили урон.

Как у меня слезятся глаза, а надо быть очень осторожным, особенно с картечью. Бьём через головы рукопашников, все уже от усталости падают, всё делается не на пределе человеческих возможностей, а далеко за их пределами, но что такое скорострельность древних орудий, когда твари идут плечом к плечу.

Эль-Маринель скакала по краю цитадели, отправляя стрелы одну за другой, как из пулемёта. Её певчие стрелы давно закончились, и мужики ей подтаскивали бочонки со стрелами из Терема. Мы всегда их забирали вместе с порохом и плетёными орудиями.

Твари уже пёрли на стену. Я как чувствовал, что стена быстро будет подмята и орудия надо ставить сразу на цитадель. А как я ругался с этими любителями эшелонированной обороны! На стене оставались только рукопашники, и всё чаще заскакивали немаленькие, а мы бы им только мешали.

В обычной жизни Настю Лёню мы не отличали вообще. Сапожищи ужасного размера, самосшитые, у людей таких ног не бывает, огромные шаровары и просторные рубахи.

Перед самым нашествием мы всем стабом им сюрприз готовили, доспехи под их размер ковали. Чёрный воронёный доспех – Лёня, полностью закрывавший его от головы до пяток, и красно-оранжевый, что тут можно было найти из нормальных красок – Настя, это девки с цветом постарались.

Квазы приняли доспехи с благодарностью, но на цвет уркнули, что им по барабану, кто из них какой цвет носить будет.

Сейчас половина краски на доспехе была сорвана, сплошь вмятины, кратеры и рытвины от когтей тварей. Безобразно загнутые края и ни одной целой детали, всё щедро перемазано кровью заражённых. Драные Настя Лёня – пушной северный лис приблизился к нам мягкой походкой.

Глава 15. Ядвига Сороконожка – спасительница

Огонь, стена, заражённые пёрли по трупам, трупы валились вниз со стены, нижние напирали вверх, а заражённые уже переваливались во внутреннее пространство двора между стеной и цитаделью. На стене оставались самые лучшие бойцы, все остальные перешли по мостикам в цитадель. Если хоть на секунду остановиться, то заражённые просто захлестнут их. Орудия били с цитадели не переставая. Мы били в упор, между рукопашниками неслись ядра. Собственно, это было уже всё, если развернуться сейчас, то заражённые мгновенно захлестнут стену, а если стоять, то это всего несколько секунд дополнительной жизни.

Король Артур, Батюшка Айболит, Настя Лёня. Избитая фраза «стояли по колено в крови» здесь не подходила – они стояли по пояс в кишках. Не фигурально. Чёрный и оранжевый доспех метались от одного заражённого к другому, святой отец, узнаваемый по контуру, поскольку весь был покрыт кровью, и меч Короля Артура, почему-то совсем не пачкающийся, в отличие от хозяина, несли смерть прибывающим тварям. Несколько секунд, и надо будет рубить мосты. Для воинов на стене это была смерть.

Мы не успевали. Настя Лёня падали от усталости, Батюшка Айболит был весь покрыт кровью, даже белки глаз были с кровавым прожилками, Адольф Штирлиц и Король Артур валились с ног, а твари всё пёрли и пёрли. Трупы тварей не успевали падать со стены, подхватывались снизу, так и выпирали вверх идущими позади.

Нам нужна была передышка. Несколько секунд, чтобы отвести людей на мосты. Но секунды закончились. Совсем.

Всё наступило одновременно. Ревущий трэш-металл, экстаз тварей, Настя Лёня, присевшие от неожиданности и замершие на мгновение, святой отец, начавший креститься, орущий Король Артур и охреневшие мы все.

Она стояла метрах в двадцати над землёй, на тросе, перекинутом между цитаделью и часовней. Ядвига Сороконожка, босиком, с изрезанными стопами, с которых капала кровь, с огромной кастрюлей в руках, из которой ревел трэш-металл, шла по стальному тросу. Твари, бросив стену, прыгали, чтобы достать её. Элитники делали огромные десятиметровые прыжки, руберы бегали внизу, мелкие твари просто разлетались у них под ногами. У бойцов появилось несколько секунд. Мы тварям больше были не нужны, они хотели её, такую громкую и вкусно пахнущую.

Из кастрюли громыхало! Упругий ритм заполнял весь объём. Было видно, как Явига Сороконожка качала своё умение. Безобидное умение, даже глупое, а для Стикса опасное.

Она могла резонировать звук. Держишь в руках телефон, а он поёт вдвое-втрое громче, как на концерте, объёмно. Напьются девки, сядут около Ядвиги Сороконожки и поют. Звук как будто в горах или на сцене театра. А сейчас она во всю силу отдавала умение.