Мэри Поппинс в Парке - Памела Трэверс

– Выходит, вы не арабский скакун? – усмехнулась жаба.

– Ну, – ответил осел, – раньше я бы так не сказал. Но теперь… – Он взглянул в том направлении, где скрылась фигура бродяги. – Теперь я доволен своей маскировкой!

И он с такой жадностью принялся поедать лютики, словно перед этим долго скакал по безжизненной и безводной пустыне.

Жаба была удивлена.

«Могу ли я тоже быть довольна моей маскировкой? – призадумалась она. И в это время, от ветки, расположенной вверху, оторвался орех и упал вниз. Ударив жабу по голове, он отскочил в сторону и плюхнулся в воду.

«Лягушку бы это оглушило, – подумала жаба, – но я через свою толстую шкуру ничего не почувствовала».

Она улыбнулась во всю ширину рта и подняла голову.

– Можешь кидать в меня свои камешки, мальчишка! – проквакала она. – Я в доспехах!

Но мальчик не слышал. Облокотившись о поручни моста, он смотрел в небо, в котором несколько минут назад исчез бродяга. Он, конечно, был удивлен, но гораздо больше его интересовало, куда бродяга делся.

Он наблюдал до тех пор, пока небо не стало темным и на нем не замерцали первые звезды. Тогда он вздохнул и опустил голову.

В том, что на самом деле он Корамбо, мальчик никогда не сомневался. Однако теперь он знал, что является кем-то еще, а не только одноглазым пиратом. Более того, он был рад этому, как был рад и тому, что сейчас пойдет домой ужинать.

– Пойдем! – сказал он обезьянке и, намотав ее хвост себе на руку, сунул игрушку под мышку. Затем отправился домой.

Удивительный, наполненный событиями день остался позади. Наступил вечер. Мальчик уже ощущал тепло кухни, слышал шипение оладий на плите, видел маму, хлопочущую над ними. Он знал, что ее лицо, обрамленное кудрями, будет румяным и слегка усталым, как доброе, ласковое солнышко.

Взойдя на порог, он увидел ее. Все было точно так, как мальчик и представлял. Прижавшись к маминому клетчатому фартуку, он отломил кусочек оладьи.

– Ну, что ты делал весь день? – улыбнулась мама.

– Ничего, – счастливо прошептал мальчик, потому что знал (как, вероятно, знала и его мама), что «ничего» – очень хорошее слово. Ведь оно может означать что угодно, все, что захочется, абсолютно все…

Последние слова истории растворились в воздухе.

Мэри Поппинс замолчала.

Вокруг лежали дети, такие же тихие и неподвижные, как их няня. Взгляд Мэри Поппинс, оторвавшись от далекого горизонта, скользнул по их лицам и фигуре Смотрителя Парка, мечтательно кивающего головой.

– Я не сплю, – заверила Джейн свою няню. – Я думаю об этой истории.

– Я тоже слышал каждое слово, – зевая, подтвердил Майкл.

Смотритель Парка раскачивался из стороны в сторону, как будто находился в трансе.

– Замаскированный исследователь, – шептал он, – идущий сквозь полярную ночь и покоряющий Северный полюс!

– Ух ты! – вздрогнув, воскликнул Майкл. – Мне капля упала на нос!

– А мне на щеку! – подхватила Джейн.

Они протерли глаза и огляделись. Солнце исчезло. Над Парком осталось лишь облако.

Плоп! Плоп! Бух! Бух! – забарабанили крупные капли по листьям.

Смотритель Парка открыл глаза и огляделся по сторонам.

– Дождь! – воскликнул он удивленно. – А у меня нет зонтика!

Метнув взгляд в сторону висящего на ветке зонтика с ручкой в форме головы попугая, он бросился к нему.

– Ну, нет! – фыркнула Мэри Поппинс и с быстротой молнии схватилась за ручку.

– Мне далеко идти, я промочу ноги! А у меня бронхит! – Смотритель Парка умоляюще посмотрел на нее.

– Тогда вам не следует отправляться на Северный полюс! – Мэри Поппинс быстро открыла зонтик и взяла на руки Аннабеллу. – Экватор – вот самое подходящее для вас место!

Удовлетворенно фыркнув, она отвернулась.

– Джон и Барбара, просыпайтесь! Джейн и Майкл, возьмите плед и укутайте себя и Близнецов.

Капли дождя, размерами напоминающие леденцы, барабанили по головам детей, пока они закутывались в плед.

– Мы посылка! – закричал Майкл. – Перевяжите нас веревкой, Мэри Поппинс, и отправьте по почте!

– Бегом! – скомандовала Мэри Поппинс, не обращая внимания на фантазии Майкла.

Спотыкаясь и падая, дети побежали по траве.

Собаки, лая, неслись рядом и, забыв об обещании, данном Мэри Поппинс, отряхивались прямо на ее юбку.

– Только что было солнце – и вдруг такой дождь! Кто бы мог подумать! – Смотритель Парка в недоумении покачал головой, словно никак не мог поверить в происходящее.

– Первооткрывателю следует знать о таких вещах! – заметила Мэри Поппинс. – Впрочем, и мне тоже.

– Слишком заносчива для своей должности – вот что я скажу! – проворчал Смотритель Парка в воротник своей куртки – так, чтобы Мэри Поппинс, не дай бог, не услышала этих слов.

Но она, судя по всему, угадала их по движению его губ, так как наградила несчастного стража порядка презрительным взглядом и, гордо подняв голову, двинулась вслед за детьми.

Она быстро шла через мокрый Парк, аккуратно обходя лужи. Опрятная и нарядная, словно сошедшая с модной картинки, она пересекла Вишневую улицу и устремилась по садовой дорожке к дому № 17…

Джейн вылезла из-под пледа и встряхнула мокрыми волосами.

– О боже! – простонала она. – Я потеряла перышко.

– Это все упрощает, – спокойно заявил Майкл. – Выходит, теперь ты не можешь быть Миннехахой!

Он тоже выбрался из-под пледа и ощупал свой карман.

– Вот он, мой муравей! Я благополучно донес его!

– Я и не говорю, что я именно Миннехаха, – отозвалась Джейн, – просто я кто-то еще, кто находится внутри меня. Я это все время чувствую!

Черный муравей, торопясь, полз через стол.

– А я нет, – сказал Майкл, уставившись на него. – Я не чувствую внутри ничего, кроме Майкла Бэнкса и съеденного обеда.

Но Джейн думала о своем.

– И Мэри Поппинс, – продолжила она, – это тоже замаскированный кто-то. Мы все замаскированы.