Песня Темного кристалла. Книга вторая - Дж. М. Ли

        Джарра-Джен был известен повсюду

        Как храбрый герой с добрым сердцем и очень проворный,

        Но мало рассказано о первой истинной любви Джарра-Джена:

        Воспевающей Росу Амирис из Темного леса.

        Смуглая кожей, зеленоволосая, с ясными голубыми глазами,

        Амирис пела Сестрам Лунам сладостные колыбельные,

        А по утрам, чтобы скорей ушла ночь,

        На каждой травинке заботливо оставляла дождинку.

        Джарра-Джен любил Амирис так же, как певец любит песни,

        И часто навещал ее в Саду Утренней зари.

        Вместе они танцевали до проблесков утреннего света,

        Когда Амирис уходила воспевать росу.

        Сад Утренней зари наполнял землю жизнью,

        И его мелодия очаровала Каула, Темного короля Песков,

        Чья жажда власти была неутолима.

        Он похитил Амирис, унес ее в дюны, где жил сам.

        Следующим вечером пришел Джарра-Джен на свидание

        И увидел, что Сад Утренней зари едва жив

        Без Воспевающей Росу: вся зелень окрасилась в бурый цвет,

        Ветви и корни деревьев ссохлись, зачахли.

        В Дюнах Каула Темный король приказал Амирис встать на колени

        И призвать зеленую жизнь из пересохшей золотоцветной земли.

        Она попыталась, но в песках ни одно семя не могло пустить корни,

        Даже посаженное руками Воспевающей Росу.

        Разъяренный ее неудачей Король

        Вывез ее в пустыню на горячий и белый песок

        И наказал, повернув лицом к солнцам:

        «Если Сад не станет моим, то не станет ничьим».

        Там он оставил ее, и пески вытянули жизнь из ее глаз.

        Упав на колени, Амирис запела прощальную песню.

        Три ночи и три дня молилась она,

        И на четвертый рассвет из дюн появился ее Джен.

        Подбежав, он обнял ее, и ей захотелось расплакаться,

        Но даже слезы радости уже были выжжены из ее глаз.

        Хоть он нашел ее, она знала, что пора на отдых.

        Она дала расцвести голубому огню и достала из груди своей семечко.

        Джарра-Джен умолял и просил, криком кричал, чтобы она не уходила,

        Но она положила в его руку семечко, поручила его прорастить

        И растаяла в звездной пыли. Ветер забрал ее.

        Джарра-Джен остался в полном одиночестве – с семечком.

        Горевал он в пустыне, но семечко лопнуло в его ладони,

        Джарра-Джену следовало торопиться. Времени было мало,

        И он посадил его там же, в пустыне, хоть затея казалась напрасной,

        Ведь в пустыне ничем семечко не полить.

        Он взывал к земле. Взывал к небу,

        Но никто не ответил. Семечко росы могло умереть,

        И без надежды Джарра-Джен упал на колени

        И заплакал…

        Внезапно из песков проросло огромное дерево

        С темной корой, сильными ветвями и изумрудными листьями.

        От его корней заволновалась земля, а крона прочесала небо,

        Пока Джарра-Джен изливал из себя все слезы, которые только мог выплакать.

        Дюны Каула и их Темный король погибли от шторма.

        В пустыне родился новый Сад Утренней зари.

        Древо Росы вскрыло пески дюн —

        Сильное, грациозное, умиротворенное и с подобными серебряным каплям цветами.

        И с тех пор на протяжении целого трайна,

        Когда Сестер утомлял смех перемигивающихся звезд,

        В Саду Утренней зари цветение росы появлялось

        На каждой травинке

        С нектаром в виде слезы.

Казалось, будто его слушал весь притихший лес, и, закончив песнь, Кайлан немного задумчиво помолчал. Шедшая позади Найя издала одобрительный звук.

– Мне понравилось, – сказала она. – Я считаю, это хороший урок… Мы всегда будем сталкиваться со сложностями, и важно помнить, что наша печаль может позднее стать нашей силой. Ощущать печаль и скорбь – это не слабость.

Шедший впереди все тем же мерным шагом Райан ничего не сказал. Кайлан подумал было, что песня не впечатлила стража – или, может, он ее не слушал, – как вдруг Райан шмыгнул носом и поднял руку, чтобы вытереть щеки. Прокашлявшись, он сказал:

– Мы пришли. Здесь наши пути расходятся.

В темноте, погруженный в наблюдение за реакцией Райана, Кайлан не заметил, что они шли вдоль берега Черной реки, чернильной и широкой, журчащей по другую сторону полосы прямоствольных деревьев и тростниковых зарослей. Тропинка привела их к маленькой деревянной пристани с двумя привязанными к ней лодочками. Река текла на север, где по соседству с Ха’раром, столицей гельфлингов, впадала в Серебряное море.

Райан указал наверх, почти на самих Сестер.

– Идите сутки на северо-восток в сторону скал. Мох в лесу растет на северной стороне. Ночью спуститесь по склону, а на второе утро увидите Высокую Возвышенность – не ошибетесь. Там и найдете Огру. Река донесет меня до Ха’рара. Если мне повезет, я даже смогу заснуть, а проснусь уже во владениях Аль-Модры.

Пришла пора прощаться, но никому не хотелось начинать. В столь катастрофической обстановке слишком высока была вероятность, что они больше никогда не встретятся с Райаном. Найя и Райан пожали друг другу запястья, а когда настал черед Кайлана, он чуть дольше подержал руку другого гельфлинга.

– Ты не один, Райан, – твердо сказал он. – Может, мы не родные по крови, но мы семья по оружию. Прошу, доверяй нам, как доверял Гурджину.