Платье королевы - Дженнифер Робсон

– Что ж, когда планируется переезд?

– Дэн и Дес пишут, что лучше дождаться лета. Так мне будет проще освоиться. Нам хватит этого времени?

– Вполне. А что насчет ужина?

– Я так и не начала готовить. Прости. Я открыла письмо, а потом…

– Не волнуйся. Сиди тут и пей свой чай, если он еще не совсем остыл, а я займусь ужином. Почему бы не включить радио? Давай послушаем новости.

За ужином и после него, сидя у огня и слушая радио, Энн старалась выглядеть бодрой и решительной. Что еще ей оставалось? Если она расклеится, Милли передумает и упустит шанс на новую жизнь. Поэтому Энн изо всех сил поддерживала непринужденную беседу, утомив и себя, и Милли рассказами о свадебных планах Дорис и не подавая виду, что каждую секунду готова расплакаться.

Когда Милли уедет, Энн останется одна, и тогда никто не увидит ее грусть, боль и одиночество. Она останется одна и будет рассчитывать лишь на свою силу воли. Хотя запас этой силы почти иссяк за десятилетие горя, тревог, голода и войны.

Она справится. Найдет квартирантку, продолжит вовремя платить за дом. Да, как-нибудь справится, а потом скоро весна, скоро оживет ее садик, станет зеленым и ярким. И она выживет.

– 5 –

Мириам

2 мая 1947 г.

Она готова.

Костюм смотрелся великолепно: идеально сидящий пиджак и пышная юбка ниже колена напоминали туалеты от месье Диора, наделавшие шуму в мире моды. Однако ее наряд был более сдержанным и скромным, поскольку здесь, в Англии, к стилю нью-лук относились настороженно из-за всех этих ограничений и купонов. Ей вовсе не хотелось вызывать у англичан чувство обделенности, напоминая о вещах, которые им недоступны.

На белоснежных перчатках ни пятнышка, туфли сияют, а элегантная плетеная шляпка из тонкой черной соломы превосходно дополняет образ. В портфолио лежат образцы ее работ, рекомендации от мастерской «Maison Rеbе» и, что самое ценное, письмо от Кристиана Диора.

Утром после приезда, ровно девять недель назад, она составила список лучших лондонских модельеров. В этом она положилась на предложения месье Диора, которые дополнила адресами, найденными в британской версии модного журнала «Вог». После в высшей степени здорового и не менее отвратительного завтрака – каша и некрепкий чай – она надела приготовленные накануне вещи и отправилась покорять Лондон.

Первым в списке значилось ателье «Лашасс». Мириам не сомневалась, что ей сразу предложат место: ее навыки и опыт не вызывали сомнений, образцы работ доказывали, что она способна вышивать самые сложные узоры, а кроме того, рекомендательное письмо ей дал сам месье Диор.

Оказалось, в Лондоне это не значит ровным счетом ничего.

Дверь открыла женщина в платье, которое любая уважающая себя француженка незамедлительно отправила бы в мусорное ведро. Незнакомка не отличалась терпением и, не скрывая раздражения, переспрашивала у Мириам каждое слово.

– Я вас не понимаю. Вы в Англии, знаете ли. Советую для начала выучить английский язык.

Тут Мириам поддалась волнению. Она не могла вспомнить простейшие слова, начала заикаться и вообще выглядела очень глупо.

– Вышивальщицы нам не нужны, – наконец сказала женщина. – Вам лучше попытать удачу в другом месте.

Решив не впадать в отчаяние, Мириам направилась в «Харди Эмис» на Сэвил-Роу, второе ателье из списка месье Диора. Она подошла к служебному входу и попросила о встрече с руководителем вышивальных мастерских. Мужчина у двери ответил, что новых сотрудников они не ищут.

Следующая остановка – «Чарльз Крид» в Найтсбридже. На этот раз ее провели внутрь и обещали прислать кого-нибудь из вышивальной мастерской. Спустя почти полчаса пришла женщина, чьи выражение лица и резкий тон давали понять, что она не любит, когда ее отвлекают. Женщина не позволила Мириам даже представиться.

– У вас есть опыт обучения или работы в Англии? Нет? Тогда вы нам неинтересны.

К концу дня она получила отказы в мастерских Виктора Штибеля, Дигби Мортона, Питера Рассела, Майкла Шерарда и Бьянки Моска. Вышивальщицы нигде не требовались. До ее опыта и мастерства никому не было дела. Никто не дал возможности упомянуть рекомендацию от месье Кристиана Диора.

Мириам ретировалась в отель, села на край кровати в своем номере и час смотрела в пустоту. Когда волна паники схлынула, Мириам открыла маленькую записную книжку, куда скопировала список модельеров от месье Диора. Только тогда она заметила, что две страницы книжки склеились, поэтому Мириам умудрилась пропустить первое имя. Норман Хартнелл. Модельер с лучшей, по словам месье Диора, мастерской вышивки в Англии. Мириам видела фотографии платьев, которые месье Хартнелл шил для английской королевы, как роскошных вечерних туалетов, так и повседневных нарядов, которые не отличались особым шиком, но изумительно подходили ее величеству. Несомненно, мастерицы месье Хартнелла смогут оценить опыт Мириам по достоинству.

После того как та грубая женщина из «Лашасс» пристыдила ее, упорствовать было глупо и безрассудно. Мириам лишь усугубила свое положение, обойдя все мастерские из списка, кроме одной. Теперь она балансировала на краю пропасти, и если оступится…

Нужно сделать шаг назад. Выделить время, чтобы поднатореть в английском языке, погрузиться в его нелепую грамматику, выучить неказистые слова. Может, тогда ей удастся побороть неуверенность, окрасившую в цвет отчаяния каждую из недолгих бесед в тот злополучный день.

Мириам пришлось достать часть денег, полученных от месье Диора, чтобы выторговать себе немного времени. Через два дня она переехала в маленький унылый пансион в Илинге, где неделя проживания стоила столько же, как одна ночь в отеле, и начала оттачивать английский. Каждый день после завтрака она отправлялась в итальянское кафе у входа в метро, покупала кофе – не в пример вкуснее, чем в «Лионе» и «Эй-би-си» – и садилась за столик. Она подслушивала разговоры посетителей, выписывая незнакомые слова, чтобы потом найти их в словаре. А по вечерам ходила в кино и в темном зале беззвучно повторяла реплики актеров, пытаясь разобраться в странных английских идиомах.

Как бы ни тяготила ее эта необходимость, Мириам везде старалась завести разговор: с другими постоялицами пансиона за завтраком, с продавцом газет на улице, с очаровательно флиртующим официантом в кафе – впрочем, у него дела с английским обстояли еще хуже, чем у Мириам. На такие практические занятия ушло больше двух месяцев, но теперь она была готова. И сегодня снова попытает счастья.

Мириам несколько раз сверялась с картой, чтобы проверить свой маршрут. Она доехала до Мейфэра, вышла на Бонд-стрит и через десять минут оказалась на Брутон-плейс. Сердце бешено колотилось, ладони под перчатками взмокли.

Найти вход в ателье Хартнелла было несложно: посреди двора стоял сияющий чистотой грузовик, в который загружали огромные белые коробки. Мужчина в белом халате осматривал и пересчитывал коробки, сверяясь с какими-то документами, и лицо его было столь серьезно, словно он отвечал за доставку сундуков с золотыми слитками. Мириам решила его не отвлекать и ждала, пока он закончит работу.

– Вот и все, – наконец сказал мужчина в белом халате водителю добрую четверть часа спустя, когда последняя коробка оказалась в кузове. – Можете выезжать.