Платье королевы - Дженнифер Робсон

– Эта девушка у окна…

– Знаю. Думаю, это мама. Моложе, чем когда я родилась, но, кажется, это она. Только вот…

– Что?

– Что-то не сходится. Маме нравилось работать руками, ты знаешь, она любила вязать, но шитьем и вышивкой она никогда не занималась.

– Разве в те времена не всех учили шить?

– Да, всех учили простым вещам, например, как заштопать носок или связать шарф. Такая работа, – она кивнула на вышивки, – совсем другое дело. Чтобы научиться так вышивать, нужны многие годы.

– Думаешь, это вышивала не наша Нэн?

– Честно говоря, даже не знаю. Она точно мне ничего такого не рассказывала. С другой стороны, вот же фотография…

Хизер не могла оторвать глаз от юной Нэн на снимке.

– Почему она все бросила и приехала сюда?

– Я всегда считала, что за океан ее привела глубокая скорбь. Из-за смерти моего отца, а до него – брата Нэн. Кажется, она как-то упомянула, что ее родители умерли еще до войны. Она осталась совсем одна, если не считать Милли, невестки. Она-то и переехала в Канаду первой.

Что ж, звучало логично. Нэн хотела начать все сначала, сбежать от потерь и послевоенной разрухи, поэтому эмигрировала. Вот почему она никогда не говорила о жизни в Англии – воспоминания доставляли боль. И все же…

– Если она хотела оставить прошлое позади, зачем взяла с собой вышивки? – задумчиво проговорила Хизер. – Почему не показывала их нам? Зачем написала мое имя на контейнере?

– Понятия не имею. Возможно, собиралась передать их тебе однажды, да позабыла.

– Как же мне с ними поступить?

– Я надеялась, ты сможешь что-нибудь разузнать. Когда на работе станет посвободнее. Сядешь однажды перед компьютером, покопаешься хорошенько…

– Я попробую.

И все же… Хотя бабушка ничего не рассказывала о своей жизни до приезда в Канаду, она не из тех, чье прошлое полно страшных тайн. Это же Нэн, открытая, добрая, щедрая, хорошая подруга и соседка. К таким людям привыкаешь и воспринимаешь как должное, пока однажды не приходится с ними прощаться.

Если Нэн хранила какие-то секреты, на то была причина. Зачем теперь ворошить прошлое? Вдруг в поисках ответов Хизер обнаружит что-то неприятное?

– Я слышу, как заскрипели винтики в твоей голове, – пошутила мама. – Давай-ка мы все это уберем и пойдем спать.

– Хорошо. Я все думаю… Нэн хотела бы, чтобы я рылась в ее жизни?

– Ох, милая. Если бы знать наверняка! Возможно, написав твое имя на контейнере, она хотела тебе что-то сказать, к чему-то подтолкнуть.

– Может, и так.

Нэн никогда не отвечала на вопросы. Однако, судя по всему, она не против, чтобы Хизер нашла ответы самостоятельно.

– 7 –

Энн

10 июля 1947 г.

Месяц назад Милли отбыла в Канаду. Уже через пару дней после ее отъезда Энн поняла, что ненавидит жить одна. Нет, она всегда была независимой и не нуждалась в постоянной компании. Дело в другом.

Без Милли дом опустел. Стал неуютным. Энн больше не с кем поделиться мелочами, которые сами по себе не имеют особого значения, но вместе составляют канву ее жизни: интересный человек, которого она видела в метро, разговор с мистером Бутом о выращивании сладкого горошка и об изнурительной тропической жаре, стоявшей в Лондоне, новая песня, услышанная по радио.

Энн становилась все более одинокой и все более бедной: самой платить ренту за дом ей было не под силу. Когда Милли назначила дату отъезда, Энн расспросила девушек на работе, однако те, кто хотел с ней жить, отказались переезжать в Баркинг. Их пугала мысль о том, чтобы жить в пригороде, вдали от городских огней, веселья и танцев.

Оставалось только дать объявление в газету: «Ищу квартирантку. Рента 15 шиллингов в неделю. Отдельная спальня, меблированная. Дружелюбная соседка. Обращаться к Э. Хьюз, г. Баркинг, Морли-роуд, 109».

Энн тем не менее колебалась. Объявление может увидеть кто-то из городского совета, или какой-нибудь любопытный сосед растрезвонит, что она ищет квартирантку, и тогда Энн окажется на улице, как только получит уведомление о выселении.

С другой стороны, вдруг она не поладит с новой соседкой? Настолько, что станет неохотно возвращаться домой по вечерам? Несправедливо будет просить квартирантку съехать из-за того, что она скучная, глупая или не моет за собой посуду. Чавканье за едой тоже не основание для выселения. Увы, узнать человека в быту можно, только пожив с ним какое-то время, а занять свободную комнату пока никто не стремился.

Так что ей нужно решиться.

Сегодня вечером, когда поедет домой, она сойдет на одну остановку дальше, в Апни, и подаст объявление в ближайшем газетном киоске или почтовом отделении. И станет просматривать объявления о поиске жилья в «Дагенхем пост». Она сможет откликнуться сама и избежит возможной огласки.

«…королева объявляет о помолвке…»

Энн уронила в раковину чашку, которую мыла, и побежала в гостиную сделать радио погромче. Неужели умудрилась пропустить?

«…с лейтенантом Филиппом Маунтбеттеном, сыном покойного принца Андрея Греческого и принцессы Алисы, урожденной Баттенберг, на союз с которым король с радостью дал свое согласие. Ранее официальное сообщение о помолвке поступило из Букингемского дворца. Никакой дополнительной информации пока не предоставлено. Переходим к другим новостям…»

Как хорошо, что Энн включила радио, спустившись завтракать. Королевская помолвка, королевская свадьба! В последний раз такое событие случалось… и не припомнить. Может, свадьба герцога Глостерского задолго до войны?

Милли сейчас закатила бы глаза, осуждая Энн за то, что ей интересна свадьба незнакомых людей. С принцессой Елизаветой она действительно никогда не встречалась. Зато Энн имела честь приветствовать реверансом королеву, когда незадолго до войны ее и других девушек пригласили в Букингемский дворец. Королева была так дружелюбна, так любезна и добра ко всем, что сразу покорила сердца юных вышивальщиц.

Королевская семья пострадала от войны так же, как и все. Дворец неоднократно попадал под бомбежки, а родной брат короля погиб на фронте. Принцесса заслужила настоящую свадьбу в Вестминстерском аббатстве: с красивой музыкой, цветами и украшениями, подружками невесты и великолепным платьем. Конечно, в правительстве пойдут навстречу. Не может быть, чтобы серьезные чиновники из Уайтхолла настаивали на соблюдении директив строгой экономии.

Еще лучше, если платье закажут у мистера Хартнелла.

Энн вдруг так разволновалась, что просто не могла дальше сидеть в своей унылой кухне и есть свой унылый кусок хлеба с маргарином и каплей водянистого джема. Сегодня она забудет о бережливости. Она сядет на ранний поезд, выйдет на Бонд-стрит и позавтракает чем-нибудь вкусным в кафе. Еще она купит газету, чтобы не пропустить ни одной подробности о помолвке, и придет на работу пораньше. Если появятся новости о заказе платья, мисс Дьюли узнает первой, а Энн будет рядом.

Она вышла из дома на полчаса раньше и всю дорогу до станции почти бежала, остановившись, только чтобы купить газету «Дейли мейл». На первую полосу поместили фотографию принцессы, сделанную накануне вечером. Снимок вышел расплывчатым, но Энн узнала платье для поездки по Южной Африке. Над которым она работала.