В объятиях дождя - Чарльз Мартин

– Эй, красавчик, – пропела Бесси через интерком. Я махнул рукой за спину и отвинтил крышку топливного бака. – Если понадобится помощь, дорогой, только дай знать.

Я снова помахал и повернулся, а она оперлась грудью на стойку, подчеркивая две свои наиболее характерные особенности. Несомненно, это вошло у нее в привычку.

Когда я открыл дверь, чтобы захватить бумажник, лай из-за двери гаража превратился из назойливого фона в нечто неуправляемое. Звук подсказывал мне, что слюна разлеталась повсюду. Бесси хлопнула по стойке мясистой ладонью и заорала:

– Тихо, Максим!

Пес не обратил на нее внимания, и, когда я опустил рычаг и пустил топливо в бак, вывеска «Закрыто» начала колотиться в дверь гаража, как в кинофильмах за считаные секунды до того, как на город обрушивается торнадо и сравнивает дома с землей. Я оглянулся через плечо и услышал, как пес быстро бегает между передней дверью и дверью гаража. Его когти проскребли желобки в двери, и он пытался подсунуть нос в щель над порогом. Бесси снова завопила во все горло:

– Максим, не заставляй меня делать это! Я раздавлю эту проклятую кнопку пополам, если ты не заткнешься!

Если Максима и натаскивали в щенячьем возрасте, сейчас от этого не осталось и следа. Я качал топливо, пристально глядя на дверь и держа дверцу автомобиля открытой.

Все больше раздражаясь, женщина закинула в рот еще одну пригоршню свиных шкварок, стряхнула крошки с груди и взяла второй пульт, лежавший на стойке, – этот был снабжен маленькой антенной и красной кнопкой, – направила пульт в сторону гаража, улыбнулась и медленно нажала красную кнопку. При этом ее взгляд не отрывался от телевизора.

Пес взвизгнул за подъемной дверью гаража и, похоже, опрокинул водяной бак, потому что я услышал грохот, а потом из-под передней двери вылилось около пяти галлонов воды. Скулящий Максим сунул нос под дверь и начал жадно лизать воду.

– Я же говорила, тупая ты псина! – крикнула женщина, и непрожеванные шкварки разлетелись из ее рта. Собака продолжала скулить за дверью на высокой ноте.

Должно быть, в хранилище почти не осталось топлива, поскольку из заправочного шланга вытекал лишь вялый ручеек. Методичное клацанье через каждые десять центов говорило о том, что заправка займет немало времени. Я вставил рукоять шланга в бак и стал искать губку, чтобы очистить ветровое стекло от комаров. После безуспешных поисков я взял пожарный шланг рядом с колонкой и полил ветровое стекло и решетку радиатора. Максим относительно успокоился, но продолжал совать нос под дверь гаража и нарезать круги между передней и задней дверью гаража. Покончив с заправкой на тридцать четвертом галлоне, я услышал тихое журчание, а потом увидел ручеек желтой жидкости, просочившийся под дверь гаража и текущий через трещины в тротуаре.

Я обошел масляные пятна и вошел в магазин, звякнув колокольчиком над дверью.

– Добрый вечер, – произнес я.

Не отрывая взгляда от агента 007, женщина махнула рукой в мою сторону и сказала:

– Эй, голубчик, не обращай внимания на Максима. Он не может выбраться наружу. Но… – она указала под стойку, – …но если он выберется, то я отстрелю ему задницу.

Она приготовилась отправить в рот очередную порцию шкварок, но оглянулась на меня и ткнула кулаком куда-то влево и назад.

– Сортир занят, но если тебе невтерпеж, то в подсобке есть еще один.

– Спасибо, не нужно, – я указал на кофейник. – Свежий кофе?

– Золотко, – она закатила глаза. – Здесь нет ничего свежего, но если подождешь пять минут, то я сделаю.

Я снял кофейник с нагревательного диска, понюхал и кивнул.

– Не стоит, мэм. Этот отлично пахнет.

– Тогда не стесняйся.

Я налил себе кофе в пластиковый стакан и поставил на стойку. Краешком глаза я заметил маленького мальчика, выглядывавшего из-за стенда с жевательной резинкой. Он носил красную бейсбольную кепку, надетую задом наперед, ковбойский ремень с двумя кобурами и двумя блестящими шестизарядными револьверами и обшарпанные ковбойские сапоги черного цвета, выглядевшие так, как будто он снимал их только перед сном.

– Эй, коллега, это твой велосипед там, на улице?

Маленький ковбой медленно кивнул, стараясь не уронить пригоршню набранной жвачки и не показать свой улов тому, кто мог в любой момент выйти из уборной.

– Отличный велосипед, – сказал я. У паренька были красивые голубые глаза.

Мальчик снова кивнул и взял со стенда еще одну упаковку жевательной резинки.

– Да, – сказал я и посмотрел на часы. – На твоем месте я бы тоже устал от этого. И мне, и тебе по-хорошему уже давно пора спать.

Парнишка оглянулся через плечо на женскую уборную и снова кивнул.

– Джес? – тихий женский голос донесся из-за двери уборной. – Подожди еще немножко. И не забывай: только одну порцию жвачки!

Мальчик покосился на дверь, провел рукой по стенду и прихватил еще одну упаковку, доведя список своих приобретений примерно до двадцати штук. Из его туго набитых карманов выглядывали желтые, синие и красные обертки.

– Это все? – поинтересовалась Бесси, не оборачиваясь ко мне. Когда она встала, я осознал несоразмерность ее фигуры. Чтобы стать такой, нужно было потратить немало времени и усилий. При росте пять футов и два дюйма она весила не менее трехсот пятидесяти фунтов. Она была огромной, словно памятник самой себе. На вид ей было лет сорок плюс-минус пять лет, и густо-бордовые тени для век не могли замаскировать тяжкий жизненный путь. Когда она двигалась, то бренчала, словно ходячая рождественская ель, из-за обилия украшений: около десяти ожерелий, столько же браслетов на каждой руке, кольца на всех пальцах, иногда в количестве двух-трех штук. Она была босой, что открывало кольца на пальцах ног, и носила бордовую рубашку с бретельками и без лифчика, а также шорты из спандекса. Спандекс выполнял роль неубедительного корсета, а лифчик бы явно не помешал ей. Боковые стороны ее шортов были натянуты так туго, что казались прозрачными. Стена за ее спиной была покрыта сигаретами, жевательным табаком и порнографическими журналами. Наклейка для бампера на стене гласила: «Спандекс – это мое право, и я пользуюсь им».

– Ну, здравствуй, дорогуша!