Искупление Габриеля - Сильвейн Рейнард

– Нет. Он лишь вскользь упомянул, что в свое время оказал вам услугу, но в подробности не вдавался.

Кэтрин постукивала не покрытым лаком ногтем по кружке.

– Я думала, он вам рассказал. Впрочем, ему свойственно хранить чужие секреты. – Она сняла очки и положила их рядом с кружкой. – Шесть лет назад я решила отойти от активной преподавательской деятельности, оставив себе несколько часов в неделю. Мои обязанности перешли к Габриелю. Джереми Мартин как раз тогда взял его на работу. Но я по-прежнему занималась с аспирантами и вела семинар. В начале осеннего семестра я получила электронное письмо от своего старого оксфордского приятеля. Он сообщил, что профессор Джон Хаттон, у которого мы учились, умирает от рака в хосписе.

– Я знакома с монографией профессора Хаттона. Она упоминается в числе использованных мною источников.

– Старина Хат был кладезем сведений о Данте. Думаю, к концу жизни он забыл больше, чем я успела узнать за все эти годы. – Глаза Кэтрин погрустнели. – Когда я получила то письмо, у меня уже шли семинарские занятия. К тому же я согласилась прочесть для Си-би-эс цикл лекций о Данте и семи смертных грехах. Я пошла к Джереми и попросила отпустить меня на неделю в Англию. – Кэтрин, отличавшаяся незаурядной наблюдательностью, сразу заметила, как неуютно сделалось Джулии, едва та услышала имя профессора Мартина. – В прошлом году Джереми был вашим союзником. Он изо всех сил старался помочь Габриелю, но смог сделать лишь то, что сделал.

Джулия заерзала на стуле:

– Я всегда удивлялась, почему он помог Кристе перевестись в свою альма-матер. Ходили слухи, что они…

– Слухи ранят людей. Иногда они ранят невинных людей. Надеюсь, миссис Эмерсон, вы не станете придавать значение сплетням о профессоре Мартине.

Джулия покраснела:

– Простите. Вы совершенно правы.

– Я очень давно знаю Джереми и его жену. Поверьте мне, Криста Петерсон не соблазнила бы его даже в том случае, если бы предстала перед ним совершенно голой, преподнеся ему оригинал рукописи «Декамерона» и ящик пива. – Джулия подавила смешок. Профессор Пиктон отличалась красочным воображением. – Через два дня после моего разговора с Джереми он обратился к Габриелю. Габриель добровольно согласился взять на себя мой семинар и все прочие обязанности. Я отправилась в Англию.

– Я этого не знала.

– Вас это не должно удивлять. Габриель любит делать добрые дела втайне, но главное – он их делает. Он вызвался мне помочь, хотя работал первый год и был всего лишь старшим преподавателем. Он сам только-только окончил аспирантуру. Это был жест необычайной доброты к человеку, которого он едва знал. Получилось так, что я задержалась в Англии и вернулась только после Рождества. Представляете? Габриель целых четыре месяца безропотно выполнял мои обязанности. Когда я вернулась в Торонто, мы с ним стали добрыми друзьями. Теперь вы понимаете, что я у него в долгу.

– Я уверена, он был счастлив вам помочь. После того, что вы для нас сделали, о долге можно забыть.

Кэтрин задумчиво разглядывала интерьер паба.

– Габриель говорил, что вы восхищаетесь «Инклингами».

– Да. Вы их знали?

– Один раз видела Толкина. Я тогда была еще девчонкой. Мой отец был специалистом по Беовульфу. Он преподавал в Лидсе. Они с Толкином переписывались. Однажды отец взял меня к нему гости. Мы поехали на поезде.

– И какие у вас впечатления от той встречи?

Кэтрин откинулась на спинку стула и некоторое время разглядывала потолок.

– Мне он понравился. В то время он казался мне таким же старым, как мой отец. Помню, Толкин стал просить, чтобы я рассказала ему какую-нибудь историю. Я на ходу сочинила историю про семейство барсуков, которые жили за нашим домом. Кажется, моя история пришлась ему по вкусу. – Она обвела рукой место, где они сидели. – Кстати, «Инклинги» любили собираться в этом углу.

Джулия зачарованно глядела по сторонам. В детстве, запираясь у себя в комнате с «Хрониками Нарнии», она и представить не могла, что однажды будет сидеть там, где сидел Льюис. Это граничило с чудом.

– Спасибо, что привели меня сюда, – едва слышно произнесла она.

– Была рада доставить вам удовольствие. – Глаза Кэтрин вновь погрустнели. – Мне понадобился почти целый семестр, чтобы увидеться со Стариной Хатом. Когда я приехала в Оксфорд, его жена потребовала не пускать меня в хоспис. Неделями я приходила к дверям хосписа в надежде, что она снимет запрет. Я очень боялась, что он умрет, а я так и не сумею с ним проститься.

– Но откуда такая жестокость?

– Вы задаете этот вопрос после холокоста? После бесчисленных случаев геноцида? Люди бывают невероятно жестокими… Правда, я не была невинной овечкой. В свое время я тоже повела себя жестоко. А в тот семестр миссис Хаттон представилась возможность отомстить мне, да еще и с процентами.

– Я очень сочувствую вам.

Профессор Пиктон отмахнулась:

– Габриель дал мне шанс примириться. Я всегда буду перед ним в долгу, а это значит – я несу за вас особую ответственность.

– Так вы смогли повидать вашего друга?

– У миссис Хаттон заболела тетка, и, пока она отсутствовала, мне удалось повидаться с профессором. Он был уже при смерти, но мы сумели поговорить. Я вернулась в Торонто и стала выкарабкиваться из депрессии. Габриель не знает всей истории. Я никогда не говорила, почему мне было так важно повидаться с Джоном и успеть проститься с ним. – Кэтрин скривила губы, словно решая, стоит ли рассказывать дальше. Потом, пожав плечами, сказала: – Сейчас все главные действующие лица уже умерли. Я единственное исключение. Нет смысла дальше хранить этот секрет. – Она поднесла кружку к губам и посмотрела на Джулию: – Я не стану требовать, чтобы вы таили услышанное от мужа, но прошу вас соблюдать осмотрительность.

– Конечно, профессор.

Старческие пальцы Кэтрин обхватили кружку.

– Будучи студенткой, я вступила в интимные отношения со Стариной Хатом. Они продолжались и потом, когда я преподавала в Кембридже. Он был женат. К счастью для меня, пока я жила в Оксфорде, никто и не догадывался о нашей связи. Но потом поползли слухи. Они сопровождали меня целых десять лет.