Чужое тело - Александр Тамоников

Нет, мой мозг работал. Лихорадка усиливалась. Я не знал, что делать, куда бежать – элементарный путь к свободе был пока отрезан. В голове худо-бедно потекли процессы, возникали видения из прошлого.

Жизнь в спецназе Министерства обороны, ранение, рапорт об увольнении со службы… Родной Новосибирск, в котором я трудился на поприще частного сыска. Детективное агентство «ЧП Ветров. Частные расследования». Вся контора – я да Римма Казаченко, верная помощница, секретарша, делопроизводительница и заноза в одном месте. Договорные работы с Сергеем Борисовичем Якушиным – основателем и владельцем Новосибирского крематория, а также Музея погребальной культуры, функционирующего при крематории.

Варвара Сташинская – парапсихолог, внештатная сотрудница Якушина, прекрасная женщина с изюминкой и большими недостатками, которую я очень люблю и, надеюсь, что это взаимно… Мама на Затулинке… Чем я занимался в последние дни? Ведь моя смерть не случайна!

Память пока отказывала. Всплывало прошлое, эпизоды расследованных дел. Надгробные плиты в одном из залов Музея Смерти, православные кресты на могилах, столетние призраки в черных платьях и с распущенными волосами… Затейливый саркофаг, извлеченный из земли, – содержимому которого не менее 800 миллионов лет, а оно такое же свежее, как малосольный огурец… Тайные организации, орудующие в столице Сибири, чьи истинные имена мы не называем: пусть будут «контролеры», «реставраторы»… Сноп света над куполом главного здания крематория – так называемый портал для связи с высшими мирами…

Существует теория, что причина ярких видений в состоянии клинической смерти связана с всплеском электрической активности в мозге. Еще бы, такой заряд на грудь принял… В левой ноге ощущалось неудобство. Я ощупал пальцы, наткнулся на прицепленный к ноге кусочек картона. Бирка с номером мертвеца.

Да хватит уже! Я дернулся – мышцы непроизвольно сократились. Кончился период спокойствия и обдумывания. Что тут обдумывать? Валить отсюда надо! Жар ударил в голову, меня обуяло безумие. А всего лишь маленький кусочек картона…

Я содрал с ноги бирку и вывалился в проход. Прямоугольник света продолжал мерцать – увы, не тот манящий свет, что я видел совсем недавно. Я сцапал простыню и кинулся через проход, но зацепился за каталку, упал, отбив бедро. Боль дошла до мозга, я, кажется, стонал. Все еще не верится, что жизнь прекрасна и удивительна? Сознание металось, круги вертелись перед глазами. Я мало соображал. За спиной что-то происходило, смещались каталки, бились друг о друга. Одно из тел сползло на пол. Я подлетел к двери, забарабанил в нее, что-то хрипел, ругался: мол, откройте, изуверы, вы держите в морге живого человека!

Это было форменное безумие. Я не помню, как долго колотился. Но вроде кто-то подошел, тень закрыла свет за стеклом. Дверь была стальная, современная, с мощными ручками и сложными запорами – чтобы не сбегали, что ли?

Я продолжал дубасить, ругался с надрывом, требовал выпустить. Хорошо, что не сбежалось все заведение! Дежурная смена была немногочисленной. Человек снаружи колебался, но все-таки взялся за замки.

Я спохватился, что стою совершенно голый, стал завертываться в простыню. Он робко приоткрыл. Мужчина в белом халате – невысокий, лысоватый, немного бледный. Еще недавно он что-то жевал, но уже утратил интерес – еда застряла в горле, к губам прилипли хлебные крошки. Он выглядел неважно, моргал глазами, обведенными синью.

Но то, что предстало перед его взором, выглядело еще хуже! Привидение в простыне с горящими глазами и торчащей шевелюрой! У человека сдали нервы, он попятился. Я шагнул вперед, покинул жутковатое пространство. Он не каждый день такое видел, обмяк от страха и растерянности. Но главное, что видел! А ведь не все меня сегодня видели! Он даже чувствовал меня – я схватил его за шиворот в тот момент, когда он собирался улизнуть. Он посинел от натуги, испустил что-то невразумительное.

Я не был настроен на затяжные бюрократические процедуры и медицинские освидетельствования. В подобные заведения легко попасть, но трудно выйти! В голове творилось что-то невменяемое – я был зол на весь свет, вел себя неадекватно! Я волочил его по коридору, он хрипел, глаза вываливались из орбит. Работник пытался засадить мне локоть под дых, отчасти это удалось, что разозлило меня еще больше. Я втолкнул его в ближайшую приоткрытую дверь. Кому-то повезло, что помещение пустовало – случись тут люди, я бы всех отделал!

Небольшой рабочий кабинет – стол, компьютер, вешалка, стеллажи со склянками и инструментами. Хозяин вышел – и правильно. А возможно, это он и стоял передо мной на коленях. Я сдавливал ему горло его же собственной рубашкой. Стоило отпустить, как он опять пытался закричать.

– Лучше молчи, – посоветовал я, – все, что ты скажешь, будет использовано против тебя – причем немедленно, – я показал увесистый кулак. – Разрешаю шептать.

– Послушайте, не бейте… – сипло выдавил работник заведения, – я ни в чем не виноват… не я вас сюда привез… Произошла небольшая ошибка…

– Небольшая? – Я снова разозлился, встряхнул его – да так, что у несчастного зубы клацнули. – Это не ошибка, дружок, а преступная халатность.

Впрочем, медики не виноваты – чего я на них взъелся? Уже научились отличать мертвых от живых.

Стоило мне расслабиться, как мужчина взвыл и метнулся к двери. Я схватил его за рукав, а когда он закружился вокруг меня, отвесил затрещину. Я вел себя нерационально, но не каждый день такое случается! Работник остался в сознании, но с этой минуты вел себя, как оглушенная рыба. Он сидел на полу, тупо качался, глаза сбились в кучу.

Он послушно выполнял мои указания – стащил с себя халат, брюки, неказистый пиджачок. Я торопливо облачался в его одежду – она трещала, полы не сходились. Но ботинки были впору – хоть за это спасибо.

Белый халат я натянул сверху, а на халат – замшевую куртку с вешалки. Она принадлежала другому человеку – широкому в плечах – и висела мешком. Раздетый мужчина снова попытался выразить протест, за что получил добавку. Теперь он был безвреден. Я чувствовал себя примерно так же, как он. Хотелось плакать, ярость душила!

Я шел по освещенному коридору мимо закрытых дверей. Одна, впрочем, была открыта, из помещения доносились приглушенные голоса, там работали люди. Поскрипывала ручная пила. Я пронесся пулей, добрался до лестницы. Она едва освещалась, я несколько раз споткнулся. Машинально приглаживал волосы, но они все равно восставали. Снова путаница в мозгу, подкашивались ноги. Пришлось опереться о стену, прежде чем выбраться в широкий коридор.