Бронебойный диалог - Александр Тамоников

Сапеев думал недолго:

– А ты, молодец, Довлет, иногда у тебя в голове дельные мысли рождаются. Но ты не учел, что Мара может зайти и с центрального входа, скорее всего, у нее есть ключи и от дома, и от ворот. Тогда что? Мы будем ждать ее в саду, а она заявится с улицы. Поймет, что комерса дома нет, и ломанется отсюда. Возможно, и таксиста не сразу отпустит.

– Мы разделимся. Ты останешься в доме, а я пойду в сад, на случай, если она пойдет по тылам, а если приедет с улицы, тогда встретишь в прихожей и… дальше, как хотели.

– Ладно, – неожиданно быстро согласился Сапеев, – так нормально. Так она по-любому от нас не уйдет. Но базарить с ней насчет ментов и комерса будешь ты.

– Хоп, – повеселел Талаев, которому не хотелось тащить тяжелые мешки, – я разведу Мару. Тем более она сразу не врубится, что к чему, и испугается. А бабы, когда боятся, позволяют делать с собой, что хочешь.

– Договорились.

– Выпить бы! У комерса наверняка в баре хороший коньяк найдется.

– Никаких коньяков, сиди, где сидишь. Меньше будем ходить по дому, меньше следов оставим.

– Картина на стене дорогая.

– Довлет! Ты не понял, что я сказал?

– Почему бы не обнести особняк? Комерс в ментовку заявлять не будет, а тут и золотишко наверняка найдется, если хорошо поискать.

Сапеев подумал и сказал:

– Ну поищи, только аккуратно, вытирай за собой следы.

– Само собой!

– И никакого спиртного.

– Конечно, Гумар.

Талаев начал осматривать дом и через час вернулся с пакетом.

– Ну что? – спросил Сапеев.

– Я же говорил, здесь есть чем поживиться. Смотри. – Он высыпал содержимое пакета на стол.

Гумар увидел золотые цепочки, перстни с дорогими камнями, три пачки стодолларовых купюр, пачку купюр в двести евро, портсигар, усыпанный камнями.

– Неплохо. Это на сколько тут всего будет?

– Да одними деньгами тридцать штук баксов и двадцать евро, плюс «рыжни» тысяч на триста рублей, не меньше. Хороший улов, да?

– Это все в одном месте хранилось?

– Да, и открыто, в столе кабинета. Там еще кое-какая мелочь осталась, подарочная курительная трубка, золотые часы и ручка. Их брать не стал.

– Правильно. Того, что взял, хватит.

– Конечно, больше двух «лимонов» в рублях.

– Молодец. Следов не оставил?

– Все протер платком.

– Хорошо. Теперь ждать будет веселее. Убери все обратно в пакет и держи при себе, на хате поделим.

Телефон Сапеева прозвучал сигналом вызова.

– Нурке звонит, – сказал он и кратко ответил в трубку:

– Да? !

– Что у вас?

– Все нормально, мы в доме.

– Не «засветились»?

– Нет. Машину оставили в лесу, к усадьбе подошли по оврагу. Никого не видели, уверен, что и нас тоже никто не видел.

– Понятно. Значит, так, Гумар, Мара подвалит в усадьбу, как стемнеет, где-то часов в одиннадцать.

– А сейчас у нас… – Сапеев взглянул на часы. – Седьмой час. Больше четырех часов ждать.

– Вам неудобно в доме?

– Нет, здесь все очень даже хорошо.

– Будьте осторожнее, свет, как стемнеет, включите только в гостиной и в спальне на втором этаже, внешнее освещение не включайте.

– Понятно. Скажи, Герман, Мара обычно подходит к дому с улицы или приходит через заднюю калитку?

– Этого не знаю. Но, думаю, через калитку, хотя… черт ее знает, может, и с улицы. Для тебя это так важно?

– В принципе, нет.

– Ну, тогда готовьтесь к встрече нашей самочки.

– Мы готовы.

– Я уезжаю к себе, утром встретимся. Пока.

Сапеев отключил телефон.

– Ну что? – спросил его Талаев.

– Мара приедет часов в одиннадцать, надо будет включить свет в гостиной и в спальне наверху. Откуда обычно она заходит в дом, Герман не знает, может, с улицы, может, из сада.

– Еще четыре часа. Включить телевизор?

– Я вздремну, а ты, если хочешь, включи, но не здесь, а в столовой, да громкость убери до минимума и помни: ни капли спиртного.

– Помню. Не пить, не жрать, не курить, следы убирать сразу же.

– Точно.

На улице стемнело. Вскоре по стеклам окон забарабанили первые капли дождя. Талаев выглянул наружу:

– Небо заволокло. Видно, дождь затяжной.

– Это хорошо, это нам на руку.

– Да, если затянется на всю ночь.

– Вокруг все облачно, скорее всего, будет лить и ночь, и завтрашний день. Все, Довлет, я кемарить. – Гумар развалился на диване и тут же уснул сном младенца.

Талаев прошел в столовую, включил телевизор. На первом канале шел сериал, бандит удобнее устроился в кресле у холодильника. Он любил сериалы, особенно наивные мелодрамы с незатейливым сюжетом, а именно такой и показывали.

Он разбудил Гумара в 10 часов.

Сапеев проснулся от одного прикосновения, вскочил, выхватив пистолет:

– Что?

– Спокойно, Гумар, посмотри на часы.

– 22. 00? Хорошо же поспал, – протер глаза бандит. – У нас все в порядке?

– А разве что-то должно было произойти?

– Ладно, пойду ополосну лицо. А жрать-то как хочется!

– Я смотрел холодильник, там ничего, кроме консервов. Зря послушали Германа и не купили еды.

– Обойдемся.

– И курить хочется. Может, перекурим втихаря?

– Нет. Работа есть работа.

– Да кто тут что найдет?

– Неважно, мы на деле. Да и скоро Мару встречать.

В 22. 30 Талаев пошел к калитке. Сапеев включил в гостиной и спальне свет, прошел в прихожую. Если Мара появится с улицы, то валить ее надо будет прямо на входе, пока она ничего не сообразила. Он достал свой нож, осторожно провел пальцем по лезвию и довольно проговорил:

– Как бритва.

Гумар с детства любил ножи и владел холодным оружием виртуозно. Когда-то этим самым ножом, что сейчас держал в руке, он перерезал горло пятерым пленным русским контрактникам. Перерезал быстро, играючи. Вложив страшное оружие в ножны, бандит присел на стул у окна прихожей, через которое сквозь паутину тюли хорошо был виден центральный вход. Дождь на улице продолжался и, судя по пузырям на лужах, образовавшимся на уличной плитке, прекращаться не собирался.