Солдат, который вернулся - Александр Тамоников

– Ну, здравствуй, Роман! – Марина Викторовна обняла Николаева.

– Здравствуйте, тетя Марина! Рад вас видеть.

– Красавец, ничего не скажешь, – кокетливо улыбаясь, проговорила Екатерина. – Сразу видно, человек военный, стройный, подтянутый, не пропитой, как некоторые.

– Это ты меня, что ли, имеешь в виду? – спросил Гусев.

– Что ты, Никола! Присутствующих это не касается.

Роман ответил на комплимент:

– Да и ты, Катя, красавица, впрочем, как и всегда.

– Я привлекательна, да, Рома?

– Конечно.

– Ну, началось. Самая очаровательная и привлекательная. Как в фильме, в натуре, или в басне. Кукушка хвалит петуха! – Гусев усмехнулся.

– Не влезай, – осадила его Екатерина.

Она действительно выглядела прекрасно. Полнота не портила ее фигуру. Ни морщинки на в меру подкрашенном лице, аккуратная прическа, притягательные завитушки светлых волос на висках, обтягивающее, но не откровенное платье, ухоженные руки, пальцы без накладных ногтей, но красивые.

– Хороша, слов нет.

– Вот, Гусь! – Екатерина повернулась к Николаю. – Учись, как надо с женщинами обращаться, а то наши мужики, как зайдут в магазин, только и могут: «Катька, водки дай! »

– Проходите, гости дорогие, – предложил Николаев.

– Сразу видно, что сидели одни мужики, – заявила Марина Викторовна и сказала дочери: – Давай-ка, Катя, приведем стол в порядок. Пепельницу в ведро и во двор. Задымили весь дом! Бутылку пустую туда же. Самогон убирай, я закуску сменю.

– Началось, – проговорил Петрович. – Если хочешь испортить вечер, позови баб.

– А ты не ворчи, старый, – отрезала Марина Викторовна. – Лучше дров еще принеси, прохладно.

Через полчаса женщины навели порядок. Стол был накрыт заново. Марина Викторовна разложила по тарелкам еще горячее картофельное пюре с котлетами, убрала консервы, аккуратно нарезала колбасу. Катя сделала бутерброды. На столе появилась бутылка водки и шампанское. Остался там и недопитый самогон.

Марина Викторовна спросила Гусева:

– Ты как, Коля?

– А что я? – удивился тот.

– В норме?

– В полной.

– Супругу не хочешь пригласить?

– Нет! – отрезал Николай.

– Ну и ладно, дело твое. Разливай, Степан, – велела она мужу.

Николаев открыл шипучее вино и разлил его в фужеры, которые достала из буфета Катя. Сам хозяин дома, разумеется, напрочь забыл о них. Все понемногу выпили.

Екатерина все чаще бросала взгляды на Романа. Она улыбалась, когда Николаев отвечал ей.

– Глядите, а Катька никак запала на Ромку, – заявил Гусев.

– Что ты такое говоришь, Коля? – так же улыбаясь, воскликнула Марина Викторовна и обратилась к Николаеву: – Ты бы рассказал, Рома, где и как служил. А то у нас тут в селе разговоров о тебе много. Мол, воевал, ранен был, поэтому и уволился.

– О ранении и увольнении Петрович рассказал?

– А что в этом такого? Правду, Рома, от людей не утаишь.

– Служил, тетя Марина, нормально. Под Москвой прапорщиком. Пришлось повоевать, но немного. Ранение получил легкое и случайно. Так что ничего героического. А списали даже не потому, что не годен для дальнейшей службы. Повод хороший нашли – ранение. Сейчас же повсюду сокращение идет.

– Так и не женился? – спросила Екатерина.

Гусеву не надо было пить водку.

Он начал быстро пьянеть и понес чепуху:

– Как же он, Катька, женился бы, если ждал, когда ты разберешься с мужем, а теперь вот с хахалем?

Николаев одернул друга:

– Коля, помолчи!

– Вот, правда-матка глаза режет. Ладно, заткнулся. Я кто? Пустое место. Это Рома у нас герой, а я – олень рогатый.

Петрович вздохнул и заявил:

– Перебор вышел.

Марина Викторовна толкнула мужа локтем:

– Говорила тебе, куда два литра первача несешь? Вот и получай перебор.

– Тихо! – крикнул Гусев. – Гулять будем. А где и как он служил, я сейчас покажу. В Подмосковье, ага? !

– Ты что, Коля? – спросил Николаев.

– Я-то ничего, а ты зря скромника корчишь! Я же видел твой китель с орденскими колодками и посчитал. Да! – Он пошатнулся, но все-таки сумел повернуться к Воронцовым. – Посчитал, шесть! – Николай поднял палец. – Шесть боевых орденов и одиннадцать медалей. Как вам награды? За службу в тылу, за одну войну в Чечне столько не дадут. А это что значит? Выходит, что Рома наш в спецназе служил или в других особых войсках. Ранен он был не легко и не случайно. В бою ранение получил. Тяжелое, отчего и комиссовали. Вот и говорю, что герой наш Рома. Не то что я. Но хрен со мной. Гуляем по полной. Я пошел за гармонью, пить и петь будем. До утра, назло всем нашим врагам и бабам.

Петрович поддержал Николая:

– Вот это правильно, Коля, ступай за гармонью.

– Я быстро. Но и ты, тетя Марина, еще самогону доставь. Какие песни без выпивки? – Он споткнулся. – Твою мать! Ведет чего-то. Но я разойдусь. Все будет охренительно, так, что народ позавидует. Пошел я. Да не держи меня, Петрович. Друг мой приехал. Можно сказать, единственный близкий человек, за которого я любого на куски порву. А кто против Ромы хоть слово ляпнет, того землю жрать заставлю. Базар не пустой. Я за слова отвечаю!

Петрович и Марина Викторовна вывели Николая во двор и буквально поволокли его домой.

В комнате остались Николаев и Екатерина.

– Рома, Колька правду сказал?

– Нашла кого слушать. Откуда ему знать о моей жизни, о службе?

– Так он же награды видел!

– Не знаю, когда успел. Я китель повесил часа два назад, чтобы не мялся. А колодки? Так там половина юбилейных медалей. Да и в них ли дело?

Екатерина проговорила:

– Ты так и не ответил на мой вопрос, Рома.

– Насчет того, женат или холост?

– Да.

– Холост и женат никогда не был.

– Почему?

– Не сложилось, не встретил той, которую полюбил ты.

– Понятно. – Екатерина отвела глаза в сторону.