Учись, америкос, пока я жив - Александр Тамоников

– Ни хрена себе, – проговорил Шепель. – Никак штатники решили мятеж устроить… Но ведь глупо – троим против банды! Или невтерпеж стало?

Американцы разоружили двоих душманов, но это все, что они успели сделать. Часовой и третий боевик охранения вскинули автоматы и в упор дали короткие очереди по нападавшим. Расстреляли тех, кто набросился на охрану; верзилу же, душившего главаря банды, сбили на камни ударами прикладов. Он потерял сознание. А вот главарь оказался живучим. Потирая шею, он медленно поднялся с земли. К нему кинулся помочь молодой талиб, но главарь вместо благодарности врезал ему ногой по яйцам. Тот, выронив оружие, завалился на бок. Главарь поднял его автомат, подошел к лежавшему верзиле, толкнул тело ногой. Американец пришел в себя. Повернул голову в сторону главаря и получил удар прикладом в лицо. Обливаясь кровью, он вновь уткнулся в землю. Главарь же отдал команду, и из домов на улицу высыпала толпа душманов. Впрочем, б? ольшая их часть вышла после того, как прогремели очереди автоматов. Из крайнего дома выскочили два талиба. Шепель определил, что это были заместитель главаря и связист банды. Главарь же был, судя по всему, не кем иным, как полевым командиром Мухаддином. Талибы быстро и организованно простроились в две шеренги перед командиром и лежавшими на земле американцами.

Автоматные очереди услышали и в лесу. Станция Шепеля провибрировала сигналом вызова. Михаил, не отрывая глаз от происходящего внизу, ответил:

– Четвертый!

Услышал в динамике голос Тимохина:

– Первый! Что происходит в лагере «духов»? Кто стрелял, почему?

– Докладываю…

Шепель коротко доложил, чему стал свидетелем в последние минуты.

– Сейчас, Первый, полевой командир построил свою банду. Двоих американцев «духи», скорее всего, кончили – стреляли в упор; а вот третий, самый здоровый из них, пока жив. Вопрос: надолго ли? Эх, сюда бы пару пулеметов да гранатомет – разделали бы банду безо всякого штурма. «Духи», суки, все как на ладони!

– Мы с Харсоном идем к тебе.

– Ага. Еще Дака не забудьте захватить, и всех остальных до кучи. Тут на двоих места впритык.

– Повторяю, мы с Харсоном идем к тебе!

– Принял. Продолжаю наблюдение.

Шепель отключил станцию.

Внизу, в ущелье перед сараем между тем происходило следующее. Накричав на подчиненных, Мухаддин оборвал крик и подошел к лежавшим рядом друг с другом расстрелянным американцам. Выстрелил из автомата охранника им в головы. Отбросил «АКМ» к строю, прошел к третьему, живому пленному. Тот, придя в себя, пытался подняться. Мухаддин ногой сбил его на землю. И… вытащил кинжал откуда-то из-за спины. Наступил коленом на спину американца, схватил его за волосы, рванул голову вверх и с криком «Аллах акбар» одним выверенным движением рассек мятежнику горло. Шепель вскинул автомат, но, скрипя зубами, отбросил его в сторону. Он не имел права стрелять. Мухаддину же простого убийства было мало. По локоть в крови, он тем же кинжалом отсек голову американца и поднял ее над собой. Толпа душманов издала восторженный вопль. Главарь бросил голову к ногам своих бандитов, вернулся к убитым солдатам, тоже отсек у них головы и кинул их к строю. Толпа вопила. Встав, широко расставив ноги, главарь что-то выкрикнул.

– Аллах акбар! – отозвались бандиты.

Двое из них метнулись к ПХД лагеря, принесли оттуда три небольших кола и вбили их прикладами в грунт напротив сарая. И на эти колья насадили отрезанные головы американцев. Шепель, до хруста сжав кулаки, прикрыл глаза. Но заставил себя вновь открыть их, продолжая смотреть на кровавую оргию дикарей, обезумевших зверей в человеческом обличье.

Рядом с майором упал Тимохин, левее и сзади втиснулся генерал Харсон.

– Ну, что в лагере? – спросил Александр.

Шепель медленно отполз назад:

– Смотрите… Сами все увидите.

Командиры заняли место Шепеля. Харсон, увидев головы на кольях, произнес:

– Господи! Что это?

– Казнь талибов, – ответил Тимохин. – Но почему солдаты решили напасть на «духов», не имея ни малейшего шанса выжить в этой схватке?

– От отчаяния, полковник. Солдаты предпочли унижению смерть.

– Но это же глупо!

– А разве вы поступили бы иначе?

– Я бы не дал захватить себя живым.

– Значит, так же пошли бы на смерть. Если бы они знали, что мы рядом, что спасение рядом…

– Что теперь об этом, генерал? Главное, чтобы сейчас, в ярости, в кровавом безумии Мухаддин не решил бы казнить всех пленных. А это вполне возможно. И тогда наша операция потеряет смысл. От того, что мы уничтожим эту стаю бешеных псов, легче никому не станет.

– Каково родным в Штатах будет узнать о гибели сыновей, братьев, отцов?

– Так, погодите, генерал… Мухаддин вновь толкает речь. Жаль, что ничего не слышно.

Главарь банды говорил недолго, затем отдал приказ и спешным шагом, в сопровождении заместителя и связиста направился к своему дому. Строй рассыпался. К телам американцев подошли двое боевиков. Они пинали их ногами, неестественно смеясь. Подъехал «ГАЗ-66». Тела убитых и обезглавленных пленных забросили в кузов, туда же сели двое душманов. Грузовик поехал в сторону западных постов.

– Куда их повезли? – спросил Харсон. – Хоронить?

– Обезглавленные трупы? Нет, генерал, талибы не будут хоронить ваших солдат. Вывезут подальше в ущелье да сбросят с кузова. За ночь шакалы от них и костей не оставят.

– Мрази, ублюдки черномазые!

– Хорошо хоть, что Мухаддин не решился на казнь всех пленных. Но кто знает, что у него на уме? Сейчас одно, завтра другое… Нам надо как можно быстрее провести операцию. Завтра на рассвете. Вы связывались с Кабулом насчет авиации?

– Не успел.

– Возвращаемся и готовим акцию. Шепель, – Александр перевел взгляд на подчиненного, – продолжай наблюдение. В полдень тебя сменит боец «Ирбиса».

– Есть продолжать наблюдение. А ведь я, Саня, мог помочь казненным…

– Ты, Миша, только ненадолго продлил бы их муки. И сорвал бы операцию. Ты не мог ничем помочь тем, кого убили. Но своим невмешательством в кровавое событие ты сохранил шансы выжить оставшимся у талибов пятерым американским парням. Всё! Без соплей, Миша! Мы уходим.

– Давай!

Тимохин с Харсоном ушли в лес, а Шепель занял позицию наблюдения. И как ни старался он не смотреть на головы, насаженные на шесты, взгляд невольно возвращался к ним. И боевой майор физически ощущал, как ярость заполняет его. Плохой признак для врага. Смертный приговор, который будет приведен в исполнение при любых обстоятельствах.