Все сложно - Элизабет Дэй

Я, знающая так много слов, не могла найти подходящих, когда речь заходила обо мне самой. И отчаянно пыталась угодить другим – в надежде, что это поможет мне разгадать секретный код и стать, наконец, одной из всех.

Из прошлого опыта я извлекла несколько весьма ценных уроков касательно того, как быть популярной. Я знала, что надо оставаться слегка в стороне и критически оценивать положение дел. С осторожностью, постепенно раскрывать какие-либо факты о себе. Нужно было раскусить остальных девчонок и оценить настрой в коллективе, прежде чем начать действовать.

С такими хитроумными планами я и пришла в свой первый день – новенькая тринадцати лет. Моя стратегия была весьма простой: распознать самую популярную девочку в параллели и сдружиться с ней. Я планировала наблюдать за ее манерой одеваться, говорить и укладывать волосы, а затем копировать ее действия. Это я и сделала. Сработало на ура.

В каком-то отношении это было весьма прямолинейно – этакий вопрос принятия правильных решений. Я покупала модные черные штаны в River Island. Я говорила, что мне нравится Робби Уильямс из Take That. Я пила «Чинзано» прямо из бутылки, сидя на лавочке в парке, потому что, чтобы быть крутым, надо было быть пьяным. На последнем году обучения у меня появился парень, и мы с друзьями поехали в Алгарве, чтобы отметить сдачу экзаменов. Я впервые не спала так долго, что застала рассвет. На первый взгляд казалось, что я стала своей. Я была одной из «крутых».

После предыдущих провалов я, несомненно, лучше разбиралась в правилах игры. Я хорошо училась и нашла настоящих друзей. Я нравилась учителям. Однако школа мне все равно не нравилась. Меня распирала злость, потому что я не контролировала собственную жизнь. Больше всего на свете я хотела повзрослеть и взять на себя ответственность за свое существование. Мне не терпелось наконец самой справляться со всеми делами, работать, жить в своей квартире, самостоятельно платить за ее аренду. Я с нетерпением ждала выпускного.

В четырнадцать я резко подросла, и люди часто начали говорить мне, что я выгляжу старше своих лет. Случались неловкие ситуации, когда я иногда приезжала к сестре в университет. Как-то раз мы пошли на официальный ужин с некоторыми из ее приятелей-выпускников, и я четко понимала, что не хочу ее опозорить. Я надела черное платье с белыми пуговицами на лицевой части (все тот же River Island, я и впрямь любила этот магазин). Примерно к середине ужина мне сказали, что один из мужчин запал на меня. Он попытался завязать со мной беседу, сидя на другом конце стола. Я вежливо спросила, какую степень он получает; после нескольких реплик он спросил:

– Ну а ты чем сейчас занимаешься?

– У меня начался первый год подготовки к GCSE [10 - General Certificate of Secondary Education – в Великобритании программа для учащихся 14–16 лет, завершающая обязательное среднее образование, и аттестат соответствующей квалификации. – Прим. пер. ].

Его нижняя губа задрожала, словно его ударили под дых. Продолжения беседы не последовало.

Подозреваю, что пытаюсь сказать следующее: по сути, я никогда и нигде не вписывалась полностью. Где-то я была слишком незрелой (до неприличия не от мира сего); где-то, наоборот, чересчур взрослой (на восемнадцатилетие я попросила в подарок верблюжье пальто до колен). Взрослые считали, что я способная, потому что на тот момент я уже была высокой, прилежно училась и хорошо себя вела. Но на самом деле я лишь пыталась во всем разобраться; я все еще едва знала саму себя. Я всегда чувствовала себя немного аутсайдером: в Ирландии – потому что говорила, как иностранка, в Англии – потому что выросла не здесь.

Моя стратегия была весьма простой: распознать самую популярную девочку в параллели и сдружиться с ней. Я планировала наблюдать за ее манерой одеваться, говорить и укладывать волосы, а затем копировать ее действия. Это я и сделала. Сработало на ура.

Но от той школьной социальной катастрофы остались некоторые позитивные побочные эффекты. Я с ранних лет научилась наблюдать за поведением людей. Я начала слушать больше, чем говорить, – это очень полезный навык для писательницы. И из-за того, что я не сразу стала крутой, а была вынуждена притворяться таковой, мне хочется верить, что у меня могла бы быть степень по эмпатии по отношению к тем, кто всегда чувствовал себя не таким, как все. Когда я писала свой четвертый роман, «Вечеринка», я заложила свой собственный опыт девочки-стипендиатки, впервые оказавшейся в новом окружении, в главного героя, Мартина Гилмура.

На литературных ярмарках меня часто спрашивали, как мое воображение позволило мне создать образ такого мальчика-отщепенца. Вот вам правда: все основано на моих чувствах в определенный период времени. Эмоции были такими яркими, что я до сих пор их испытываю. (Однако стоит отметить, что Мартин едва ли не социопат, который грубо врывается в жизнь своего лучшего друга, что приводит к катастрофическим последствиям. На этом любое сходство между нами заканчивается. )

Любопытно, что многие из тех успешных людей, у которых я брала интервью для подкаста или в качестве журналиста, испытывали то же чувство отчужденности в школе. Я выяснила, что у огромного количества артистов – особенно комиков – родители были связаны с вооруженными силами, соответственно, семьи часто переезжали. Дети привыкли постоянно адаптироваться к новым условиям, и часто самым простым способом найти друзей оказывалось травить шуточки или становиться местным шутом. Легко достроить логическую цепочку и представить, что это сформировало их мастерство публичных выступлений. Дженнифер Сондерс, Дон Френч, Эд Эдмондсон, Джессика Альба и Кристина Агилера – все они из семей военных.

Еще, в каком-то смысле, неспособность влиться в коллектив заставляет тебя культивировать в себе независимость и жизнестойкость. Когда часто переезжаешь, постепенно привыкаешь эффективно использовать собственные ресурсы. Если мы в чем-то похожи, вы тоже вечно пропадаете в мире рассказов и воображения и создаете богатые миры, которые уравновешивают сложности внешней реальности.

Когда я в 2008-м проводила интервью с Клинтом Иствудом, в разговоре всплыло его детское воспоминание: отец, рабочий-металлург, в 1930-х годах ездил по Западному побережью США в поисках работы.

«Мне в какой-то степени было весьма одиноко, потому что никогда не удавалось отучиться в одной школе шесть-семь месяцев, все время надо было куда-то переезжать», – сказал Иствуд.

Рэпер Уиз Халифа тоже из семьи военнослужащих. Я беседовала с ним для Elle в 2015-м. Мы встретились в классическом для Лос-Анджелеса хип-хоп логове: белые стены, отличные ракурсы, тяжелые облака дыма, скрывающие вид на Голливудские холмы; там он рассказал мне, как переезжал с базы на базу каждые пару лет – Германия, Соединенное Королевство, Япония.