Пропуск с красной печатью - Александр Тамоников

– Пока не вижу.

– Транспорт?

– Разве что «Летучий Голландец»… – Гальский не сдержал язвительной ухмылки, покосившись на машину с жутковатым содержимым.

– Сойдет и «Летучий Голландец». На север через Барсучью балку есть лесная дорога, начинается за околицей хутора Лебяжьего. Вы должны знать карту, Терминатор. Мы не можем вас забрать – давайте вы к нам. На опушке увидите заброшенное фермерское хозяйство. Ориентир – две силосные башни. До леса, которым мы пройдем к своим, шестьсот метров. На опушке и оставим вашего «голландца» – пусть гадают, откуда он взялся. Счастливой поездки, Терминатор!

Тащиться пешком в такую даль – действительно глупость. Гальский обогнул машину, распахнул дверцу с водительской стороны. Безжизненное тело шофера вывалилось наружу. Он брезгливо поморщился, поднял сиденье, извлек из-под него ворох тряпок, стер кровь с руля, рычага передач, с матерчатой обшивки сиденья и, запрыгнув за руль, завел машину. Покосился на мертвую женщину, сползшую на пол. Обернулся – сзади еще четверо в разнообразных позах. Приятная компания подобралась.

– Ну что, покойнички, полетели? – проговорил майор СБУ, отжимая сцепление. – Ни гвоздя, ни жезла, как говорится…

Глава 2

Загорать на крыше в этот солнечный сентябрьский день было неуютно. Осень не спешила прогонять лето, напоминала о своем приходе лишь прохладными ночами. В дневное время было тепло, временами даже жарко. Ладно бы, в шезлонге у бассейна, в плавках, с бутылочкой «Шпатена» и фигуристой блондинкой под боком. Но при полном спецназовском облачении, при оружии и полном боекомплекте – это сурово. Майор спецназа Вадим Репнин пошевелил плечами – спина была мокрая, одежда прилипла, словно кожу намазали клеем. Он подтянулся к кирпичному бортику. Верхний кирпич был выбит, поэтому образовалась неплохая амбразура для слежения за неприятелем.

Территория бывшего автохозяйства выглядела заброшенной. Возможно, у него были хозяева – территорию несколько лет назад обнесли бетонным забором, но что-то, видимо, не срослось, потому что строительной активности не наблюдалось. Люди здесь почти не бывали, все ликвидное оборудование давно вывезли или растащили. До шоссе – далековато, до населенных пунктов еще дальше. Безлюдная зона в шести километрах от дороги, связывающей подмосковные Некрасовку и Лесогорск. В окружающем пространстве имелось несколько свалок, глинистые пустыри, овраги. До леса по прямой – метров четыреста, оттуда к автохозяйству вела дорога, но, судя по обилию чертополоха, пользовались ею нечасто. Впрочем, имелись и другие подъезды к территории – это спецназ уже выяснил.

Вадим покосился вправо. Капитан Максим Рудницкий распластался по соседству, его загорелое скуластое лицо было невозмутимым, как у сфинкса. Слева пристроился прапорщик Жилин – худой, остроносый, осунувшийся после памятного ранения в ногу на трассе «Дон». Нога еще не зажила, и Жилин усердно старался делать вид, что не хромает. Продолжать лечение он решительно отказывался, отшучиваясь при этом: «Нога болит не просто, а за Родину». Госпиталь Жилин покинул три недели назад (к большому облегчению медицинского персонала). «Хромоножка ты наша, – хмыкал Максим Рудницкий. – Ладно, хромай в арьергарде, будешь оруженосцем». Остальные члены группы рассредоточились внизу. Прапорщик Капралов и лейтенант Балабанюк обошли цех, к которому было приковано внимание, и в данный момент изыскивали способы проникновения в здание с «заднего крыльца». Гриша Амбарцумян бродил по окрестностям, притворяясь бомжом. Последние минуты он на связь не выходил – видимо, вжился в роль.

Между гаражом и пустующим зданием мастерских простирался двор шириной метров пятьдесят. Он был завален мусором – ржавым металлоломом, обрывками пленки, битыми кирпичами. Груда раскисших коробок под стеной гаража – хорошая «приступочка», чтобы не разбить ноги, когда прозвучит сигнал к штурму. Больше ничего интересного, кроме проржавевшего остова автофургона, за которым можно найти дополнительное укрытие, и исправного микроавтобуса, застывшего у крыльца. Интересующая спецназовцев «группа товарищей» находилась в цехе. Десять минут назад все шестеро прибыли на этом микроавтобусе и скрылись в здании. Один остался за оградой «на стреме», с ним должен был разобраться Гриша. Люди в здании не шумели, лишь изредка оттуда доносились невнятные стуки и обрывки речи. Такое впечатление, что вскрывали полы. В темном проеме что-то шевельнулось. Лопухами преступники не были – оставили на входе еще одного. Именно этот факт все портил – он успеет открыть огонь, возможны потери, которые в корне неприемлемы. В Управлении по борьбе с террором прекрасно знали, что самое нелюбимое число майора Репнина – «200». Поэтому ждали, набирались терпения.

– Командир, я могу бесшумно пробить колеса минивэна, – пробормотал Жилин, – тогда они точно никуда не денутся.

– Не надо, все равно будет шум, – отозвался Вадим. – Плохие мальчики никуда не денутся. Будь готов это сделать, но пока жди.

Как-то тихо стало в округе. Стих ветерок, порывы которого теребили оторвавшиеся листы жести. Легкое облачко, похожее на дырявое одеяло, заслонило солнце – хоть какое-то облегчение. Из-под ржавого фургона вылезла ободранная черная кошка с гнойными болячками на глазах, осмотрелась, засеменила к минивэну и, забравшись под него, затаилась. Животное охотилось – раздался писк, что-то серое, хвостатое выскочило из-под колес с обратной стороны, метнулось к зданию, свалилось в ямку под фундаментом. Туда же кинулась кошка, не собирающаяся мириться с поражением, нырнула носом в ямку, заскребла когтями.

– Красавица, – вздохнул Рудницкий. – Не жизнь, а страна вечной охоты. Между прочим, символ плодородия в Древнем Египте.

– Крыса, что ли? – не понял Жилин.

– Сам ты крыса, – хмыкнул Максим, – кошка, конечно. Их в Египте было как муравьев в муравейнике – и все в авторитете…

В дверном проеме что-то завозилось, на шум высунулся чернявый мужчина с автоматом. Возникла прекрасная возможность пробить ему лоб, но спецназовцы не спешили. Мужчина глянул по сторонам, шикнул на кошку, скребущую всеми четырьмя конечностями. Животное огрызнулось, неохотно удалилось. Небритая физиономия, плюнув ей вслед, скрылась и что-то бросила сообщникам, колдующим в здании, – ложная тревога, дескать.

– Вот черт… – просипел в переговорное устройство Вова Балабанюк. – Набросали тут разных капканов – ни пройти, ни проехать….

– Что там у вас? – напрягся Вадим.

– Балабанюк неудачно сел, – ровным голосом отозвался Капралов. – Молодец, Владимир, пять баллов.

– По шкале Рихтера, – проворчал Репнин. – Вы бы потише там шумели, что ли? Не на прогулке, в конце концов.

– А я ему говорил, – невозмутимо ответил Капралов, – поспешишь – копчик повредишь. Ладно, командир, будем шуметь потише.

– Вы где?