Солдаты из гранита - Александр Тамоников

– Так, – читал он, – «господин Али Редан за последний месяц трижды встречался с людьми, которые приезжали на внедорожниках и выставляли охрану». Не понимаю, о чем пишет доносчик.

– Разве сегодня к тебе никто не приезжал?

– Нет! Может, и останавливались у ворот машины, люди часто путают улочки и заезжают к нам в тупик. Я никого не видел, ни с кем не встречался, а то, что происходит за воротами, мне безразлично.

– Почему сегодня с утра ты решил заняться уборкой в доме?

– Я уже говорил об этом.

– Читай дальше.

Редан продолжил:

– «К нему часто приходили какие-то мужчины, приносили что-то в сумках, уходили без сумок». – Он поднял голову и посмотрел на капитана: – Вы нашли в доме, на участке какие-нибудь сумки?

– Читай дальше.

– «А однажды к нему, то есть ко мне, заходил человек по имени Ашир. В начале девяностых годов он служил талибам».

– Что на это ответишь?

– Может, это агент брата?

– Но написано – заходил к тебе.

– А откуда доносчику известно, что этот Ашир когда-то служил талибам? И потом, сейчас другой век, у нас в армии, полиции, спецслужбах есть те, кто служил сначала Наджибулле, потом «Талибану», а после – новой, действующей власти. Но я не знаю никакого Ашира. Возможно, заходил кто-то из соседей или случайных людей, усадьба-то в тупике, люди путаются, но это разве преступление?

Базани промолчал, пристально глядя в глаза Редану. Алим выдержал взгляд и продолжил чтение:

– «Еще к Редану приезжали люди из других регионов, например из Кандагара, это было летом, в июле». Это полная ерунда! Если кто-то и приезжал, то не ко мне. Так, что еще пишет этот тип, который, судя по всему, живет где-то рядом со старым домом. «Также Редан часто на людях выражал недовольство властью, правительством, ругал американцев. Сильно ругал, говорил, их надо отстреливать».

– Что, – спросил Базани, – это тоже ерунда и ложь?

– Нет, на этот раз правда. Но кто сейчас доволен жизнью в стране? Я не скрывал, что сейчас мы живем плохо, очень плохо.

– И строим двухэтажные дома.

– И, наперекор всему, строим дома, но к доносу: американцев ругал, было дело, и то, что их мало отстреливать. Но почему и когда? Помнишь, их патруль на огромной скорости у самой базы сбил женщину и двух ее детей? И машины не остановились, словно ничего не произошло, не оказали и не вызвали помощь, они поехали дальше, под защиту стен своего форта. Раздавили женщину и детей, как кошку с котятами, и скрылись. Тогда многие возмущались. Возмущался и я. Так союзники не поступают. И русские так не поступали, хотя и к ним я отношусь враждебно, это известно всем.

– Ну хоть это мы признали…

Дверь в допросную открылась, и на пороге появился брат Алима, майор ГУНБ Карим Редан. На удивление Алима, он не выказал недоумения или возмущения, даже не поздоровался, а сразу обратился к капитану:

– Ну что, Усим, подтверждается информация?

– Объективно, господин майор, донос не имеет никакой ценности. Обыск ничего не дал, от обвинений ваш брат…

– Алим Редан, а не мой брат. Родственные связи в нашей работе не имеют никакого значения, – оборвал его майор.

– Извините, от обвинений господин Алим Редан отказывается, называя их ложью, провокацией.

– И что получается, Усим?

– Единственное, в доносной записке агента указано, что к Алиму приезжали люди из Кандагара.

– Это были мои агенты.

– Ну, тогда у нас на него ничего нет.

– Это пока нет, Алим, – подошел к брату майор, – но если ты вздумаешь переметнуться на сторону игиловцев или талибов, я лично пристрелю тебя без всякого суда и следствия.

– И за каким шайтаном я поехал в этот дом? Хотел сделать хорошее дело, сделал. Ты, извините, господин майор, вы объясните господину капитану, на какие средства я построил новый дом, а то это не дает ему покоя.

– Я дал ему денег. Там все в порядке, – бросил капитану Редан-старший.

– Ну, тогда ограничимся беседой. – Базани выписал Алиму пропуск и сказал напоследок: – Свободен. Но слова брата, майора Редана, запомни!

– Запомню.

Алим поднялся, молча вышел из допросной. Он бывал здесь и знал, как выйти из отделения, но не спешил уходить. Присел на длинную скамью в коридоре, приложив руку к груди. Через несколько минут появился старший брат.

– Тебе плохо? – склонился он над ним.

– А как ты думаешь? – Алиму было известно и о том, что все управление нашпиговано видеокамерами и «жучками», – забираете ни за что, по какому-то доносу, обвиняете в государственной измене, ведете себя так, словно уже решили, что все, кто попадает сюда, обязательно преступники. А ведь обвинение в измене – это серьезно, это смертный приговор.

– Ну, ты еще поучи, как нам работать. Почему-то на других доносы не пишут.

– Сомневаюсь. Да, ты забыл в доме зажигалку.

– Шайтан, а я думал, потерял. Захватил?

– Успел, до обыска твоих подчиненных. Держи!

Алим протянул брату американскую зажигалку «Zippo» в футляре, внутри которого лежала флеш-карта.

– Тебе врача вызвать? – спросил Карим, пряча ее в карман.

– Спасибо, не надо. А то тут такую помощь окажут, что завтра окажешься в саване.

– Ты это брось, Алим! Попридержи язык, он еще никого до добра не доводил. И в дом без надобности особой не ходи, не нарывайся на неприятности.

– Это я сам решу, когда мне ходить в дом. Если не забыл, это мой дом.

– А как насчет денег на новый?

– Мне отдать тебе новый дом?

– Ладно, ладно, успокойся. Нервные мы стали. Не надо ничего возмещать. Но и привлекать к себе внимание соседей тоже не надо. Это компрометирует меня.

– А то, что ты всякий сброд собираешь в доме, тебя не компрометирует?

– Все сказал?

– Все!

– До свидания.

– Удачи, страж безопасности страны.

Алим Редан пошел на выход и направился пешком к своему дому. А брат его поднялся к заместителю Главного управления, которому был подчинен его отдел.