Повседневная жизнь петербургской сыскной полиции - Николай Свечин

28 июня 1838 года за выслугу беспорочных 20 лет «унтерофицерствования» по Высочайшему повелению Шерстобитов был уволен со службы с награждением чином 14 класса (коллежский регистратор – самый низкий чин по Табели о рангах). Ему была пожалована пенсия – аж 6 рублей 45 копеек в год. На такие деньги обремененному семьей Карпу Леонтьевичу – женой Прасковьей Артамоновной (1801–1848), дочерью Натальей (родилась 30 декабря 1826 года) и сыном Павлом (дата рождения 26 января 1830 года) [35 - РГИА. Ф. 1353. Оп. 51. Д. 463. Л. 658. ] – было никак не прожить. Поэтому, отдохнув пару недель, 12 августа 1838 года, по протекции брандмайора О. С. Орловского, он устроился в Санкт-Петербургскую полицию младшим помощником квартального надзирателя [36 - Там же. Ф. 1286. Оп. 21. Д. 345. Л. 4–5. ]. Служил там исправно, «не было примера, чтобы Шерстобитов не сумел дать обстоятельного отчета о ком-либо из домовладельцев или порядочных обывателей» [37 - Ломачевский А. Рассказы из прежней полицейской жизни в Петербурге // Рус. старина. 1874. Т. 10. С. 205. ]. Поэтому быстро продвигался по службе: 10 марта 1840 года Карп Леонтьевич стал старшим помощником квартального надзирателя, а 28 апреля 1842 года получил под руководство квартал. Тут и обнаружились его скрытые таланты: «Шерстобитов вскоре заявил себя самым осторожным, искусным, находчивым, вкрадчивым и терпеливым сыщиком, а потому, кроме прямых обязанностей по участку [8 - Автор ранее в тексте поясняет, что в описываемые им времена участок назывался кварталом. ], на него возлагались особые поручения».

Дело № 5. Чухонский принц

Летом 1847 года к богатейшему петербургскому банкиру Александру Людвиговичу Штиглицу приехал порученец от принца Баттенбергского, прибывшего в Россию для участия в красносельских маневрах. Его высочество желал обналичить чеки и с этой целью приглашал банкира в гостиницу «Буржуа» [38 - РГИА. Ф. 1286. Оп. 21. Д. 345. Л. 7. ] (находилась в доме Маничаровых [39 - Цылов Н. И. Городской указатель, или Адресная книга врачей, художников, ремесленников, торговых мест, ремесленных заведений и т. п. на 1849 год. СПб. , 1849. С. 111. ] по адресу: Малая Морская улица, дом 21 [40 - Нистрем К. М. Адрес-календарь санктпетербургских жителей… СПб. , 1844. Т. 1. С. 37. ], дом не сохранился), в которой остановился. Однако в номере гостиницы на Штиглица напали трое мужчин и принялись душить. Банкиру удалось вырваться и закричать. Его зов о помощи был услышан гостиничной прислугой, и грабители, испугавшись, отпустили жертву и скрылись другим ходом. Прибывший на происшествие пристав 1-й Адмиралтейской части полковник Василий Борисович Горбунов учинил опрос и выяснил, что номер сняли на сутки три чухонца, один из которых был рыжим. Брошенные ими вещи – старый чемодан с кирпичами внутри и стоптанные сапоги, по мнению пристава, помочь в их розысках не могли. И тогда обер-полицмейстер Александр Павлович Галахов велел позвать Шерстобитова.

Рис. 9. Обер-полицмейстер Санкт-Петербурга А. П. Галахов

Пока тот методично осматривал чемодан и каждый кирпич, лежавший в нём, Горбунов и его подчиненные добродушно подтрунивали над Карпом Леонтьевичем. Но когда он разрезал оба сапога от голенища до подошвы, принялись хохотать. Но не зря пословица уверяет, что «хорошо смеется только последний». Через три дня Карп Леонтьевич привел к Галахову арестованных им чухонцев. Как он их поймал? В нижней части сапога Карп Леонтьевич обнаружил полустертое клеймо сапожника. Разыскав мастера, в его старой книге заказов он отыскал фамилию клиента. Обратившись в адресный стол, Шерстобитов выяснил, что ныне владелец сапог проживает на Васильевском острове у одной немки, сдававшей углы постояльцам. Та сообщила сыщику, что от неё подозреваемый, проживавший с двумя друзьями-чухонцами, уже съехал. Немка вспомнила, что к этим постояльцам часто захаживал их земляк, служивший провизором в аптеке у Калинкина моста. Шерстобитов помчался туда. В аптеке он наткнулся на рыжего мужчину. Схватив его за воротник, он строго спросил: «Где два твоих товарища? » Оторопевший чухонец сообщил, что те стоят на мосту. С помощью торговавших там калачников эти двое тоже были задержаны и тут же во всем сознались.

За поимку чухонцев квартальный надзиратель К. Л. Шерстобитов 3 ноября 1847 года приказом обер-полицмейстера был награжден годовым окладом в размере 342 рубля 85 копеек [41 - РГИА. Ф. 1286. Оп. 21. Д. 345. Л. 7. ]. Штиглиц от себя добавил тысячу [42 - Ломачевский А. Указ. соч. С. 204. ].

Рис. 10. Форма квартальных надзирателей в 1852 году

Дело № 6. Неутешный сын

1 января 1847 года в доме Дидло (дом сохранился в перестроенном виде, нынешний адрес: Невский проспект, дом 43 / ул. Рубинштейна, дом 1) были найдены мертвыми две проститутки, жившие без прислуги. Головы убитых были проломлены в нескольких местах тупым шарообразным предметом, имевшим диаметр около вершка (примерно 4, 45 см). На полу Шерстобитов обнаружил кровавые следы, оставленные мужскими сапогами. Так как ни денег, ни ценных вещей в квартире он не нашел, а платья и тряпки были вынуты из комодов и раскиданы, сыщик сделал вывод, что убийство совершено с целью ограбления. Однако никаких зацепок, кроме следов сапог, у него не было. Подозрения пали сперва на дворника, потом на одного из клиентов убитых проституток. Обоих Карп Леонтьевич заставил пройти рядом с кровавым следом в сапогах, помеченных чернилами, но этот смелый для своего времени следственный эксперимент убийцу не открыл.

Рис. 11. Дом Дидло (крайний слева), фотография XIX века

Спустя семьдесят дней случилось новое происшествие – 11 марта 1847 года у ворот дома полковника Тишенинова (нынешний адрес: Стремянная улица, дом 10, дом постройки 1828 года был разобран в 2005 году) нашли в бессознательном состоянии проживавшего в этом доме писаря. И хотя голова его была проломлена, он был жив, и его сразу отвезли в больницу. Надзиратель Шерстобитов, осмотрев раны, пришел к выводу, что они нанесены тем же тупым шарообразным предметом, что и проституткам в доме Дидло. Но писарь пребывал в бессознательном состоянии и ничего про нападавшего сообщить не мог. Его жена (а поженились они буквально за несколько дней до покушения) показала сыщику письмо, полученное мужем утром, в котором того приглашали в полдень в одну из рестораций возле Думы. Половые из этой ресторации, узнав писаря по описанию, назвали человека, с которым тот в полдень там встречался – 19-летний Яковлев. По месту проживания его не обнаружили, у любовницы тоже не застали, зато в её квартире во время обыска нашли золотые серьги и колечко, украденные в доме Дидло.

Самого Яковлева схватили в лесу за Нарвской заставой. Он признался в убийстве проституток и указал, где спрятаны остальные похищенные у них вещи. Про покушение на писаря он сообщил следующее: