Вызываю огонь на себя - Александр Тамоников

– Ты не сделаешь этого, – проговорил он.

– Почему? А… Понимаю, потому что я офицер регулярной армии, а не бандит, как ты?

Боевик промолчал.

– Но борец за истинную веру и идею всемирного халифата, как у нас говорят, с волками жить – по-волчьи выть.

И это тоже не смог перевести старший лейтенант Маджид. У него вышло, как вы зверствуете, так и мы будем, потому что вы шакалы.

– Ну? Прикинул? Ты можешь избежать и позора, и уничтожения семьи с родственниками.

– У вас ничего не получится.

– Ты это о чем?

– Подставить меня?

– Почему?

– Моему командованию станет известно, что я был захвачен в плен тяжелораненым, в предателей же не стреляют.

– Это смотря кто. По идее, мы своего человека, тебя то есть, не должны подвергать опасности, но ведь есть и твои подчиненные. Как тебе такой расклад? Один из подчиненных понял, что это ты привел группу в капкан. И он решил отомстить тебе за предательство, отсюда и ранение. Мы же бережно вынесли твою персону с поля боя, оказали помощь. Ты же свой, пострадавший от рук врага.

И вновь боевик процедил:

– Будь ты проклят!

– Ну все, шакал, мне надоели эти пустые разговоры. Я передаю тебя в штаб бригады, а там из тебя информацию вырвут и сделают предателем. Так что не будут твои сыновья править миром. Впрочем, они не смогут ничего, если еще выживут. Даю тебе три минуты на размышление.

– А если я отвечу на твои вопросы, тогда что?

– Тогда твое командование узнает, что ты дрался до последнего, а провал акции – случайность. Или представим, что ты погиб со всеми остальными, самого же отправим на российскую авиабазу. Посидишь там, пока от вашей заразы не очистят всю Сирию, и тогда ты вернешься к семье.

– Вы рассчитываете разбить силы ИГИЛ?

– А что, по-твоему, мы делаем? Но предупреждаю сразу, вернешься ты к семье лишь в том случае, если на твоих руках нет крови мирных жителей. Если ты воевал только против законной власти.

– Я не палач.

– Время пошло!

– Не надо времени. Я – командир первой штурмовой группы отряда Самера аль-Диаба, Али Хакил.

– Угу, Али Хакил, хорошо.

– Организационная структура банды или, как ты называешь, отряда?

И вновь у заместителя командира роты возникли трудности с переводом. Но Хакил понял суть вопроса:

– Командир аль-Диаб, заместитель Аббас Фаур. В отряде три боевые группы по сорок бойцов в каждой. В моей теперь двадцать пять. Еще есть танковая рота, минометная батарея, там командиры часто меняются. В роте девять танков «Т-62» и восемь минометов «М-120». Стрелковое вооружение, в основном русские «АК», меньше винтовок «М-16», пулеметы «ПК». «Браунинги» на пикапах. Пикапы «Тойота», их много, штук тридцать. В отряде есть спецгруппа из наемников, в ней воюют и два чеченца.

– Чеченцы?

– Да! Имен не знаю.

– Значит, они попали к вам из Чечни?

– Нет, по-моему, из Турции, там родились, но имеют родственников в России.

– Какие задачи решает спецгруппа?

– Это мне неизвестно. Она подчинена лично аль-Диабу. Даже Фаур не может приказывать командиру этой группы.

– Сколько человек в этой группе?

– Немного, человек семь. Они недавно в отряде. Их прислал сам командующий обороной направления Фераз аль-Ахдар, очень влиятельный и жестокий человек.

– Ясно. Что еще?

– Все!

Волченков кивнул, присел на корточки перед раненым, закурил сигарету.

Тот сглотнул. Капитан, сделав несколько затяжек, вложил сигарету в рот боевика. Тот выкурил ее в одно мгновение.

– А теперь, Хакил, скажи мне, кто работает на ИГИЛ в штабе бригады. Или в штабе армии.

– В бригаде. Слышал, что это помощник начальника штаба. Больше о нем мне ничего не известно. И как связывается с аль-Диабом тоже.

– В штабе два заместителя начальника и два помощника. Кто из них, не знаешь?

– Нет, но он в хороших отношениях с начальником штаба.

– Ну вот и хорошо. Ты слышал, как летали самолеты?

– Я слышал и самолеты, и взрывы в стороне хребта Умгдум.

– Верно. Сообщаю тебе, так, для информации к размышлению насчет того, долго ли продержится ваше «Государство»: у аль-Диаба осталось пять танков и столько же минометов.

– Русские нанесли удар, – выдохнул Хакил.

– Это могли сделать и сирийские летчики.

– Нет, это вы, русские. За каким шайтаном вы пришли в Сирию?

– Чтобы удавить вас, и мы это сделаем.

Волченков поднялся, взглянул на заместителя командира роты:

– Распорядись, Юнис, чтобы пленного доставили в штаб бригады, и передай Сабиру, пусть сообщит о «кроте». Ты слышал, о ком говорил Хакил?

– Слышал и даже знаю, кто эта сволочь.

– Кто же?

– Капитан Джавар Башади.

– Почему ты так решил?

– Потому, что уже месяц, как у начальника штаба один помощник, второго, старшего лейтенанта, раненым отправили в госпиталь. Назначать на его место другого офицера не стали, справлялся Башади.

– Откуда такая информация?

– Начальник штаба мой родственник. Дальний, правда, но иногда звонит. На службе это никак не отражается. Я ездил в штаб, там узнал о Башади. Он так и вьется около подполковника.

– Ясно! Тем лучше. Я на отдых!

– Давайте, капитан, вы много сделали сегодня.

– Перестань. Я сделал то, что должен был сделать.

Остаток ночи аль-Диаб не спал. Пытался найти выход из положения, в которое сам себя загнал. Ярость взяла верх над разумом. Он отдал приказ, который не имел права отдавать. Вывел танки и батарею на огневые позиции. В результате половины танковой роты нет, три миномета уничтожены, сожжены пять тягачей. Потери вместе с группой Хакила – тридцать шесть человек. А что в итоге? Ничего. Но он не мог предположить, что русская авиация нанесет удар по позициям батареи и танкового взвода. Хотя это не оправдание. На то он и командир, чтобы просчитывать все риски. Плохо, что Фераз аль-Ахдар лично запретил выводить технику на рубежи. Если бы не его приказ, свои действия оправдать можно было легко. Но аль-Ахдар наложил запрет, а аль-Диаб его проигнорировал. В руководстве ИГИЛ был хорошо известен крутой нрав Фераза аль-Ахдара. Тот без раздумий отправит на казнь любого из подчиненных, невзирая на должность и заслуги.