Машина времени - Герберт Уэллс

Небогипфель умолк, глядя на слушателя.

Преподобный Элайя Кук сидел с выражением сильного недоверия на лице. Чтение проповедей безоговорочно открыло ему глаза на некоторые истины, и он во многом подозревал пустые разглагольствования.

– Все это обороты речи, – спросил он, – или я должен понимать их буквально? Вы говорите о путешествии во времени так, как можно говорить о Всемогущем, пролагающем Свой путь на крыльях бури, или вы… э… действительно подразумеваете то, что говорите?

Доктор Небогипфель скромно улыбнулся.

– Подойдите и взгляните на эти чертежи, – предложил он, после чего, стараясь максимально упростить, стал объяснять священнику новую четырехмерную геометрию.

Незаметно для самого Кука его неприятие исчезло, и теперь, когда в качестве доказательств можно было предъявить такие осязаемые вещи, как чертежи и модели, казавшееся ранее невозможным стало реальным. Наконец священник поймал себя на том, что задает вопросы, и по мере того как Небогипфель не спеша и с полной ясностью раскрывает изумительную суть своего странного изобретения, его интерес возрастает все больше и больше. Доктор рассказывал об исследованиях, время незаметно текло, и священник удивился, увидев в открытую дверь сгустившуюся синеву умирающего дня.

– Это путешествие, – завершил рассказ Небогипфель, – будет изобиловать немыслимыми опасностями – в одном кратком испытании я уже побывал в когтях смерти, – но оно сулит и немыслимые радости. Хотите ли вы отправиться со мной? Хотите побывать среди людей золотого века? ..

Однако при упоминании философом смерти сознание Кука снова заполонили жуткие ощущения, испытанные им в начале визита.

– Доктор Небогипфель… можно один вопрос? – спросил преподобный, колеблясь. – У вас на руках… это была кровь?

У Небогипфеля вытянулось лицо.

– Когда я остановил свою машину, я оказался в этой комнате, в такой, какой она была прежде, – медленно произнес он. – Чу!

– Это шумит ветер в деревьях по дороге к Рвстогу.

– Больше похоже на голоса распевающей хором толпы… когда я остановился, я оказался в этой комнате, в такой, какой она была прежде. За столом сидели старик, юноша и подросток – читали книгу. Я незамеченный стоял за ними. «Злые духи набросились на него, – прочитал старик, – но написано, что тому, кто справится, будет дарована вечная жизнь. Они приходили умоляющими друзьями, но он избежал всех их ловушек. Они приходили сильными мира сего, но он отверг их именем Царя Царей. Говорят, что однажды, когда он переводил Новый Завет на немецкий язык, перед ним появился сам нечистый…» В этот самый момент подросток испуганно обернулся и, в страхе застонав, лишился чувств…

Остальные набросились на меня… Это была жестокая схватка… Старик вцепился мне в горло с криком: «Человек ты или дьявол, изыди…»

Я ничего не мог поделать. Мы покатились по полу… у меня в руке оказался нож, который выронил из дрожащей руки его сын… Вслушайтесь!

Умолкнув, он прислушался, но Кук смотрел с тем самым выражением ужаса, которое появилось у него на лице, когда его сознание захватило воспоминание об окровавленных руках.

– Вы слышите, что они кричат? Чу!

«Сжечь колдуна! Сжечь убийцу! »

– Вы слышите? Нельзя терять времени!

«Смерть тому, кто убивает калек! Смерть приспешнику дьявола! »

– Быстрее! Быстрее!

Совершив над собой усилие, Кук решительно направился к двери, на лице его застыл

 отвращение. С ревом устремившаяся навстречу ему толпа черных фигур, озаренных красными отсветами факелов, заставила его отпрянуть назад. Закрыв дверь, священник повернулся к Небогипфелю.

Тонкие губы доктора скривились в презрительной усмешке.

– Если вы останетесь здесь, они вас убьют, – сказал он и, схватив не сопротивляющегося гостя за руку, силой увлек его к сверкающей машине.

Сев на помост, Кук закрыл лицо руками.

Через мгновение дверь распахнулась настежь, и на пороге, моргая, застыл старик Причард.

Тишина. Хриплый крик, внезапно переходящий в резкий, пронзительный вопль.

Громоподобный рев, подобный вырывающемуся на свободу могучему водяному потоку.

Путешествие Аргонавтов времени началось.

Машина времени

I. Введение

Путешественник во времени (приходится так называть его) разъяснял нам непонятные для нас вещи. Его серые глаза блестели и щурились, а обычно бледное лицо покраснело и оживилось. Огонь ярко пылал в камине, а мягкий свет лампочек накаливания, помещенных в серебряные лилии, отражался в пузырьках вина и сверкал в наших стаканах. Наши стулья, бывшие его изобретением, отличались необычайным удобством и скорее ласкали нас, нежели служили сиденьем, в комнате же господствовала та приятная послеобеденная атмосфера, которая освобождает мысль от рамок определенности и дает толчок фантазии.

Он излагал нам свою мысль, отмечая ее главные пункты своим тонким указательным пальцем, а мы сидели и лениво восхищались его серьезным отношением к новому парадоксу (как мысленно называли мы это) и его поразительной изобретательностью.

– Вы должны внимательно следить за мной. Я буду оспаривать те идеи, которые считаются почти общепризнанными в настоящее время. Геометрия, например, которой вы обучались в школе, основывается на ошибочном представлении…

– Не слишком ли это сложный предмет, чтобы начинать с него? – спросил Фильби, большой спорщик, с рыжими волосами.

– Я и не требую, чтобы вы соглашались со мной без разумных оснований. Вы скоро поймете, что мне от вас нужно. Вы знаете, конечно, что математическая линия, линия, не имеющая толщины, не имеет и реального существования. Учили вас этому? Не существует также и математической плоскости. Все это чисто отвлеченные понятия.

– Справедливо, – подтвердил Психолог.

– Точно так же не может иметь реального существования и куб, имеющий только длину, ширину и толщину.

– Я протестую, – заявил Фильби. – Плотное тело может существовать. Все реальные вещи…

– Так думает большинство людей. Но подождите минуту. Может существовать мгновенный куб?

– Не понимаю вас, – возразил Фильби.

– Может ли куб, не имеющий какой бы то ни было продолжительности существования, существовать реально?

Фильби задумался.

– Ясно, – продолжал Путешественник во времени, – что всякое реальное тело должно обладать протяжением по четырем измерениям, то есть должно иметь длину, ширину, вышину и продолжительность существования. Но вследствие природной ограниченности нашего ума, которую я сейчас объясню вам, мы склонны не замечать этого факта. На самом деле существуют четыре измерения, три из них мы называем измерениями пространства, а четвертое – времени. Существует, однако, стремление провести нереальное различие между первыми тремя измерениями и последним, но это объясняется тем обстоятельством, что наше сознание движется с перерывами в одном направлении, вдоль последнего измерения, с начала и до конца нашей жизни.