Комендантский год - Александр Тамоников

– Я не понял, – заявил Зорин, озирая расколовшуюся вазу и лекарства, разбросанные по полу. – Ты здесь зевать поставлен?

– Так успел же, товарищ майор.

– Что же вы так, гражданин Белоконь? – осведомился майор. – Готовы даже помереть, лишь бы уйти от ответственности. Не пройдет у вас такой номер. По крайней мере сейчас. Потом – пожалуйста. Мы с удовольствием исполним ваше желание, можем даже разнообразить методику. Но сейчас вы нам нужны живым. Что с вами, Василий Тарасович? Смотрите на меня как с иконы.

– Да пошел ты, майор! .. – Белоконь опустил голову, слизнул каплю крови, скатившуюся на губу.

Ефремов втолкнул в гостиную сержанта. Ноги пленника подгибались, сползали штаны, оставшиеся без ремня.

«А что я сделаю? – красноречиво говорил взгляд молодого лейтенанта. – Не буду я ему штаны подтягивать».

Ряженый сержант отрешенно смотрел в пространство. Белоконь поднял на него глаза и быстро опустил. Бледность расползлась по обрюзгшей физиономии.

– Знаете этого человека, гражданин Белоконь?

Директор автотранспортного треста покачал головой.

– Не знаю и знать не хочу. Кто это?

– Как кто? Это ваш связной. К сожалению, выжил только он. Других живых персонажей мы предъявить вам не можем. Вы же этого гражданина сегодня ждали?

– Я его не знаю.

– Прекрасно вас понимаю. Чем меньше знаешь, тем дольше живешь. Но это не ваш случай, Василий Тарасович. Перед вами гражданин Спиридонов, недавний выпускник Локотской разведывательно-диверсионной школы. Вы не можете об этом не знать, поскольку обучались в той же школе, невзирая на вашу, скажем так, не спортивную комплекцию. Переброска третьего дня прошла с изъяном. Парашютистов заметил патруль НКВД, уничтожил нескольких, в том числе, как считалось, и гражданина Спиридонова. Люди видели, как он утонул в реке.

– Воскрес на третий день? – спросил лейтенант Ефремов. – Мне это что-то напоминает.

– Товарищ лейтенант, в этих случаях нет ничего общего. Ладно, оставим доверительные беседы для более приспособленных мест. Готовьте задержанных к перевозке, товарищи сотрудники. Начальство уже заждалось.

Отдел контрразведки корпуса располагался в старом клубе, по соседству с горкомом партии и городским советом народных депутатов. Никакой таблички на двери не имелось. Сама она находилась на задах дворовой территории, украшенной только часовыми и автомобилем «ГАЗ? 4» с пулеметом в кузове. Учреждение работало круглосуточно.

– Ты сущий буревестник, майор, – с толикой недовольства встретил подчиненного полковник Ломакин. – Всегда являешься перед крупными неприятностями.

– Что-то не так, товарищ полковник? Дело сдвинулось с мертвой точки. Вчера мы взяли агента Лилию. Задержание прошло чисто, никто не пострадал. Заместитель председателя горсовета Шнырев свою вину признал и сдал с потрохами соучастников. Начинаем разработку, которая обязательно принесет плоды. Сегодня ночью арестован агент Гром. Он тоже не будет запираться. Улики полностью изобличают его. В интересующем нас месте была устроена засада. Попалась еще одна птица, некий Спиридонов Николай Николаевич, шедший на связь с Громом. Злоумышленники рядились под патруль, что позволило им беспрепятственно пройти весь город. Двое при захвате были ликвидированы, поскольку не представляли интереса. Очная ставка Белоконя со Спиридоновым уже дала результаты. Через несколько часов оба так разговорятся, что от зубов отскакивать будет. Вагнера мы пока не трогаем, ведем за ним плотное наблюдение, ожидаем появления новых лиц. Убежден, проблем при задержании не будет. Что-то не так, товарищ полковник? Вы как-то странно на меня смотрите.

Какое-то время в кабинете висело нервное, напряженное молчание.

Полковник Ломакин был невысокий, угловатый, словно вырубленный топором, причем без дальнейшей чистовой обработки. Голову его венчал седой ежик. Больше всего начальнику корпусной контрразведки удавался суровый взгляд, способный заморозить не только кролика. Честь его удостоиться выпадала не только врагам.

– Ты же родом из Локтя, майор? – нарушил молчание Ломакин. – Из того самого, в Орловской области, где работает абверкоманда, засылающая агентов в наш город?

– Так точно, товарищ полковник! – В горле майора стало как-то сухо. – Я родом из поселка городского типа Локоть. Мой дом стоял на улице Лесной, это окраина Локтя. Я много лет не был на родине. В тридцать первом году я окончил школу, уехал в Орел, поступил в техническое училище. Годом ранее погиб мой отец. Он работал на конезаводе, занимал начальственную должность. Это был несчастный случай, удар копытом в висок. Мама скончалась в тридцать третьем. Обширный сердечный приступ. Я вернулся в Локоть на несколько дней, похоронил ее, оформил всю бюрократию, попросил соседей приглядывать за домом. Десять лет я там не был, товарищ полковник.

– Давай уточним, – как-то нараспев произнес Ломакин. – Для бестолковых, так сказать. Ты точно не был с тридцать третьего года на родине? Не писал письма, не общался с тамошними жителями? Может, однажды заглядывал, пробегая мимо, так сказать?

– Нет же, товарищ полковник, мимо не пробегал. Жизнь сложилась так, что на родине я больше не был. Нет у меня ни братьев, ни сестер, ни теток с дядьями. Стыдно, конечно. Ведь там могилы моих родителей. Они бурьяном уже заросли.

– Неважный ты сын.

– Нормальный сын, товарищ полковник. – Майор почувствовал укол обиды. – Не хуже других. Но с моей работой, сами знаете.

– Поступил в техническое училище?

– И даже окончил. Оказалось, не моя стезя. По полученной специальности фактически не работал. К нам пришли люди из ОГПУ, искали тех, кто им подходит, предлагали переориентироваться, посвятить свою жизнь служению в компетентных органах. Мою биографию вы можете прочитать в личном деле. С тридцать четвертого года НКВД, служба в особых отделах на озере Хасан, Халхин-Голе. Участвовал в финской кампании, был ранен, полгода провалялся в госпитале, потом опять получил назначение на Дальний Восток, летом сорок первого был переведен в Западную Белоруссию. К тому же мой родной город немцы оккупировали еще осенью того же года.

– Там и находится школа абвера, работа которой нас интересует, – задумчиво повторил Ломакин. – Улица Окружная, фактически окраина, бывшая средняя школа номер четыре поселка городского типа Локоть.

– Я знаю, товарищ полковник. И про среднюю школу, и про абверкоманду, в ведении которой находится данное заведение, и про агента Грача, с которым мы находимся в контакте. Я хочу поинтересоваться, почему вы об этом спрашиваете?

В кабинете снова повисло молчание.