Секретный бункер - Александр Тамоников

– Ну, вы и натворили, майор… – вздохнул Чуйков, и было непонятно, одобряет он случившееся или порицает. – Как дети малые, игру затеяли… В детстве не наигрались?

– В детстве не до игр было, товарищ генерал-полковник. – Ракитин снова вытянулся. С трудом удавалось сохранять каменное лицо. Офицеры свиты прятали улыбки. Настороженно поглядывал полковник Старыгин – все могло закончиться весьма нерадужно. Неисповедимо настроение большого начальства. Он предлагал Ракитину ликвидировать группу диверсантов на подъезде к городу! Но майор уперся, убедил, что надо усыпить их бдительность, позволить подобраться к объекту, сделать так, чтобы они оказались в замкнутом пространстве, на пороге штаба…

Чуйков усмехнулся.

– Ладно, всем вольно. Уверены, майор, что перебили именно тех, кого нужно? На них ведь не написано. Представляете, какой конфуз будет?

– Это немцы, товарищ генерал-полковник. Думаю, элитное подразделение СС – фанатики, да еще идеально подготовленные. Знали, что погибнут. Хотели уничтожить как можно больше представителей армейского командования, включая… вас.

– Они серьезно считают, что это изменит ход войны? – брови командующего удивленно поползли вверх.

– Нам не понять их, товарищ генерал-полковник. Это люди из другого теста. Нацистская пропаганда превратила их в машины. Они идут на смерть, свято веря, что способны переломить ситуацию. Им бы удалось задержать наступление на день-другой, но конечный результат остался бы неизменным, вы абсолютно правы.

– Откуда получили сведения о готовящейся диверсии? Вы точно знали время и место. Если это, конечно, не является секретом оперативной разработки.

– Вообще-то является, товарищ генерал-полковник… – Андрей замялся. – Мы вели работу с перебежчиком, представителем немецкой разведки…

– Ладно, не полезу в вашу кухню, – отмахнулся командующий. – Пусть каждый занимается своим делом. Откуда они прибыли, майор?

– Мы полагаем, что из района Харлау, товарищ генерал-полковник. По данным разведки, там был дислоцирован парашютно-десантный батальон СС – изрядно потрепанный, но еще не побежденный. Та самая фанатично настроенная публика. Они местные, знают все тропы, подъехали со стороны Бодерского леса. С парашютами их, понятно, не сбрасывали по причине полного краха германской авиации…

– Хорошо, я понял вас, майор, – кивнул командующий. – Выношу благодарность всем отличившимся и вам как разработчику операции. Но в следующий раз постарайтесь сделать так, чтобы работа штаба не оказалась парализованной, как сегодня. Полтора часа в текущих условиях – это целая вечность, улавливаете мою мысль?

– Так точно, товарищ генерал-полковник. Просим прощения.

– Ладно, все в порядке. – Чуйков засмеялся. Расслабился полковник Старыгин, принявший на себя львиную долю ответственности в подготовке операции. – Вы молодцы, майор, слаженно сработали. Продолжайте обхаживать своего перебежчика, раз уж он такой осведомленный.

«Что мы и делаем», – подумал Ракитин, предусмотрительно прикусив язык.

– Имею подозрение, майор, что, кабы не ваш перебежчик, нам бы всем сейчас пришлось туго, так? – ироничный огонек в глазах командующего сделался ярким. – Шучу, майор, работайте, благодарю за службу. И просьба: очистить двор – а то даже покурить не выйти…

Командующий армией резко повернулся и направился к крыльцу. Сопровождающие потянулись следом…

Глава вторая

В оперативном отделе к 23 апреля осталось только трое сотрудников, не считая майора. Потери были огромные, карьера оперативников СМЕРШа обрывалась, едва успев начаться. Свежие кадры не поступали уже два месяца.

В конце января части 8-й гвардейской армии освободили польскую Лодзь и вышли к границам Германии. На тот момент в отделе было двенадцать человек. Двоих убили при форсировании Одера – отбивались от группы диверсантов, пытавшихся взорвать понтонный мост. Двое погибли в Познани 23 февраля – гарнизон капитулировал, но офицеры разведки, представленные исключительно членами СС, сопротивлялись с отчаянием обреченных. Их захват был сопряжен с тяжелыми потерями. Пятеро получили тяжелые ранения 30 марта в крепости Кюстрин – проглядели оставленную немцами ловушку в виде ящика с динамитом. Цинично выглядела шутка капитана-штабиста, едва не получившего от Ракитина в зубы: «К счастью, выжили, скончались уже в госпитале…»

Он берег оставшихся людей, всегда соизмерял риски. С начала апреля похудевший отдел не потерял ни одного человека. Но впереди был штурм Берлина – событие долгожданное, но ад есть ад, и чтобы в нем выжить, надо сильно постараться. Так хотелось хоть одним глазком заглянуть в мирную жизнь…

Перебежчика звали Людвиг Крейцер, он имел звание гауптмана, служил в разведке и не относился к СС. К моменту задержания он имел при себе все положенные документы. Последнее место службы – Берлин, разведывательный отдел при командующем группы армий «Висла» генерал-полковнике Хейнрици. Предыдущее место службы – разведка 46-го танкового корпуса генерала пехоты Гарайса. К концу войны в штабах противника царила неразбериха: кадры тасовали как карточные колоды.

По уверению Крейцера, он прибыл из бункера фюрера, где провел несколько дней, выполняя поручения своего шефа штандартенфюрера СС Эрнста Кампфа. Последний и разработал операцию по заброске в тыл 8-й армии элитной диверсионной группы. Крейцера вчера ночью подобрали на посту охраны в трехстах метрах от штаба. Он шел с поднятыми руками, белый, как кусок полотна…

За прошедшие часы он румянее не стал. Сидел, съежившись, на табуретке, курил советские папиросы в огромном количестве, тоскливо разглядывал стену. Человек был сломлен, морально выжат и безумно устал. За себя он не просил – хлопотал за семью, проживающую в деревне Ланкендорф недалеко от Ханнесбурга.

Крейцеру было лет сорок, среднего роста, весь какой-то иссушенный, землистый. Глаза ввалились.

Ракитин сидел за столом, пристально разглядывал пленного и не мог избавиться от странного чувства. Нет, он не испытывал симпатий к военнослужащим Третьего рейха, однако, глядя на данного субъекта, чувствовал готовность начать это делать.

Все сотрудники собрались в одной комнате и тактично помалкивали. Олег Вобликов непринужденно грыз карандаш. Старший лейтенант Денис Корзун курил у открытой форточки. Шашкевич стоял лицом к обшарпанной карте и открывал для себя новые земли и города.

– Ваши сведения оказались верными, Людвиг, – доброжелательно сообщил Ракитин. Немецким языком он владел не в полном объеме, но наверняка лучше всех присутствующих – спасибо врожденной расположенности к языкам. – Все совпало с точностью до часа. Диверсионная группа обезврежена и уже не представляет опасности. Мы вам весьма признательны.

– Хорошо… – Крейцер кивнул, не поднимая головы. – Не могу сказать, что я в восторге… Вы их наверняка убили, а это были мои соотечественники…

– У вас угрызения совести? – Андрей украдкой переглянулся с подчиненными. Те внимали беседе. За исключением Шашкевича определенные познания в языках у ребят имелись – в общении они не блистали, но смысл разговора понять могли.