Нацисты в белых халатах - Александр Тамоников

В исследовательском центре царил переполох. Взбешенные автоматчики врывались в бараки концлагеря, расстреливали людей, жмущихся к стенам. Заключенных оказалось немало. Днем ранее привезли свежую партию из Орши. Женщины, подростки орали от страха, падали на колени, умоляли пощадить. Какой смысл в их смерти? Кровь текла рекой, валились мертвые тела.

Несколько молодых мужчин бросились на солдат, чтобы отобрать оружие, но не добежали, попадали. Вспотевшие эсэсовцы с искаженными лицами едва успевали менять магазины. Они закончили свое дело и бросились прочь. Кто-то расплескал бензин из канистры, бросил спичку.

Охранники выбегали из концлагеря, метались, попадали под пули. Горело здание бывшей психиатрической лечебницы. На улицу выбегали люди в форме, штатские. Кто-то тащил чемоданы, по наивности полагая, что еще удастся бежать. Практически все они оказались на открытом пространстве и погибли. Несколько человек бросились обратно к зданию, скатились по пандусу в подземную часть.

Сопротивление слабело. Большинство солдат, оборонявших центр, приказало долго жить. Остальные огрызались, но у них кончались патроны. Над медицинским центром завис смрадный дым, горели бараки.

Охрана на КПП уже была перебита. Советские автоматчики в плащ-палатках просачивались на территорию заведения. На восточном рубеже тоже все было кончено. Пулеметчики подавили последние очаги сопротивления. Выжившие эсэсовцы бежали, отстреливаясь, к входу в подземелье. Красноармейцы рвались по дороге, ведущей к запертым воротам. Там не было мин. Грохнули несколько гранат, и повалились опорные столбы. Дальше препятствий не было. Солдаты вбегали внутрь, соединялись с теми, которые шли от КПП.

Насквозь пропотевший капитан Чесноков ворвался на объект вместе с бойцами.

– Первый взвод налево, второй – направо! Оцепить периметр, чтобы ни одна живая душа не проскочила! – выкрикнул он.

Солдаты разбегались, спотыкались о мертвых. Стрельба прекратилась. Капитан растерянно вертел головой. И куда, скажите на милость, нас занесло? Что за объект? Ни о чем подобном разведка не докладывала. Два десятка бойцов положил, и во имя чего?

Ноги понесли его к горящим баракам. Колючка порвана, столбы валялись, будка караульной смены пылала как соломенная. Бараки догорали, от них исходила невыносимая вонь. Чесноков выхватил несвежий носовой платок, стал дышать через него.

Крыльцо барака частично уцелело. Он прыжком перебрался внутрь и отшатнулся. Повсюду обгорелые останки людей в штатском. Жуткое месиво! .. Вывернутые конечности, распахнутые рты, пустые глазницы. Мужчины, женщины, несколько подростков, почти детей. Их расстреляли, а потом подожгли. Зачем? Надеялись, что скроют следы своих преступлений?

Капитан попятился, пулей вылетел из барака. Он не удержался, его вырвало. Ему еще не приходилось освобождать концентрационные лагеря, даже такие маленькие.

Чесноков поспешил убраться подальше от этого жуткого места, подбежал к входу в подземелье. Там сконцентрировались все его наличные силы. Солдаты залегли, кто-то засел за углом вяло горящей больницы. В подземелье вел бетонный пандус. На нем валялись трупы в немецкой форме.

– И почему встали? – хрипло выкрикнул Чесноков. – Присядем на дорожку, выпьем на посошок? А ну, вперед, добьем врага в его волчьем логове!

Несколько бойцов уже подбирались к пандусу. И вдруг все ожило, загремело, взорвалось! Из подземелья вылетели гранаты с длинными деревянными рукоятками. Люди, загнанные в подземелье, предприняли отчаянную попытку вырваться.

По наклонному подъему бежали эсэсовцы с лицами, искаженными злобой. Они палили из автоматов. За их спинами размахивал «вальтером» молодой ушастый унтер-штурмфюрер. В его лице, сведенном судорогой, не осталось ни кровинки. За ними держались люди в штатском, кто-то в белом халате, который не успел снять. Они тоже держали в руках автоматы.

Контратака была энергичной, насыщенной ревом и свинцом. Эсэсовцев было не меньше десятка, они перли тараном.

Но советский солдат был уже не тот, что в сорок первом. Бойцы палили из автоматов. Когда дистанция сократилась до ноля, они выхватили саперные лопатки и бросились врукопашную. Стычка была недолгой, но яростной. Уцелевших эсэсовцев сбросили к подножию пандуса и расстреляли из автоматов.

Корчился унтер-штурмфюрер, получивший пулю в живот. Его избавил от мучений молодой боец, пробил череп короткой очередью.

Вместе с эсэсовцами полегли несколько штатских. Кому-то удалось шмыгнуть обратно в подземелье. Им вслед полетели гранаты. Потом лавина красноармейцев хлынула вниз.

Капитан Чесноков шел со своими людьми.

«Осторожнее надо, – мелькнула у него гадкая мысль. – Мало ли что здесь может быть».

В глубине подземелья еще работали генераторы, и не все лампочки разбили пули. Солдаты в полумраке растекались по бетонным коридорам. В помещениях гремели выстрелы, билось стекло, трещала мебель.

Капитан свернул в какой-то коридор, озаренный бледным светом. Из комнаты по ходу движения вывалился мужчина в очках и белом халате. Он что-то гневно выкрикнул и припустил к повороту на лестницу. Чесноков вскинул «ТТ», дважды выстрелил ему в спину, перепрыгнул через труп.

На лестнице, падающей вниз, тоже горела лампочка. Капитана обогнал проворный красноармеец, пристреливший унтер-штурмфюрера. Он прыгал вниз по ступеням, когда из-за поворота внезапно вынеслась женщина в распахнутом белом халате. Белокурые волосы рассыпались по плечам, глаза затравленно метались. Она выругалась по-немецки, вскинула «люгер» и выстрелила. Красноармеец покатился под лестницу.

Чесноков тоже грязно ругался, посылая в чертову бабу пулю за пулей. Она визжала, дергалась, пока заключительный комок свинца не пробил высокий лоб. Капитан отшвырнул ее ногой, бросился дальше.

Там были какие-то причудливые лабиринты, лаборатории со стеллажами. Еще недавно здесь стояли микроскопы, пробирки, ампулы, баночки. Теперь все было порушено, кругом валялось битое стекло, растеклись какие-то жидкости. Шкафы, горелые бумаги, обугленные гроссбухи, толстые папки, содержимое которых уже невозможно прочесть.

Похоже, он не ошибся насчет осторожности. У стены стояли стеклянные шкафы с противогазами и защитными костюмами.

Дальше коридор с крохотными клетушками. Почти все двери нараспашку. В нескольких клетках валялись обнаженные тела. Их будто заразили какой-то мерзостью. Кожу покрывала сыпь, животы разбухли.

Чесноков попятился. Он не был полным идиотом, догадывался, что нож и пуля – не единственные угрозы для жизни.

– Все назад! – выкрикнул он и попятился, махая пистолетом. – Оглохли, товарищи бойцы? Передавайте по цепочке: все назад из подземелья. Тут будут работать специальные команды! А то подхватите какую-нибудь холеру!

Красноармейцы выбегали наружу, вытаскивали своих раненых. Кто-то нервно закурил, другие попадали в траву.

Чесноков вышел в числе последних. Да, они явно нарвались на засекреченную лабораторию, отбили ее высокой ценой. Самое противное, что немцам еще до штурма удалось тут все уничтожить.