Ночные диверсанты - Александр Тамоников

– Эй, кто там с тобой, Вовчик, пусть голову поднимет, – проворчали из-за двери, – а то скромный такой, в тени держится…

И вдруг произошло самое неприятное, что могло произойти! Вовчик дернулся, как бегун на старте, отпрыгнул к перилам и крикнул во весь голос:

– Хлопцы, это москали! !! Спецназ нас «палит»! !! Спасайся, кто может, хлопцы! !!

Надо же, не вынесла душа поэта! Открывать лицо уже было неактуально, и майор Вадим Репнин – 38-летний командир группы спецназа «Поток» управления специальных мероприятий Федеральной службы противодействия терроризму – действовал молниеносно. Подсечка, удар локтем под загривок, и Вовчик с голубиным клекотом треснулся о перила, разнеся себе вдребезги нижнюю челюсть. Вот же дурак – а ведь мог остаться цел!

В доме что-то загремело, раздался топот, грязная ругань. Разбилось стекло на втором этаже, и простучала злобная автоматная очередь. Какая нервная реакция! По счастью, стреляли не в машину, а вообще непонятно куда! Задние дверцы джипа распахнулись одновременно, и по пыли покатились трое людей в защитных комбинезонах, вооруженных автоматами. Они сразу кинулись врассыпную: двое за угол, третий – за беседку, и немедленно открыли огонь по второму этажу. Из дома прекратили стрелять – то ли он отогнал автоматчика, то ли ликвидировал. Вадим прижался к косяку, выхватил из кармана пистолет. «Оппоненты» могли прострелить дверь, могли ударить сверху по навесу крыльца, а он сегодня решил не надевать бронежилет. Глупость, бравада, но так надоело таскать эту тяжесть! Прапорщик Федор Жилин, засевший за беседкой, прекратил огонь. В доме продолжали бегать, ругаться. На задней стороне разбилось стекло, прогремели выстрелы, повалился какой-то громоздкий предмет мебели, и все стихло. Паузу заполнил Вовчик, очень кстати оживившийся. Он сполз по балясинам на пол, перевернулся на спину и вдруг завопил, как фанатик на митинге! Второе горло открылось? В принципе он был уже не боец, но эта «музыка» раздражала. Вадим опустился на колени, врезал по второй челюсти, и Вовчик надолго выбыл из мира здравомыслящих и пребывающих в сознании людей.

На участке воцарилась хрупкая тишина. Дом испуганно помалкивал. Молчала и округа – люди проснулись и помалкивали, за исключением нескольких голосистых собак. Свои ребята тоже выжидали, не лезли под пули без распоряжения. Кроме Вадима, их было пятеро – вся группа «Поток» в полном составе. Трое прибыли с плененным Вовчиком, которого «замели» у схрона в лесу и хорошенько припугнули (видимо, не очень хорошенько), двое подкрались к участку с огородов – там не было собак, иначе пришлось бы извращаться. Ожил переговорник в ухе:

– Товарищ майор, я за беседкой, – отчитался прапорщик Жилин. – Вижу, как вы жметесь к стеночке. Можно этого не делать. Автоматчик на втором этаже ликвидирован, в остальных окнах чисто.

– Ты уверен, что он ликвидирован?

– Ну, не знаю, в окне висит, – с какими-то юмористическими нотками отозвался боец. – Чего бы он живой висел?

Логично. Значит, их осталось трое. Вся банда, если верить собранной информации, состояла из пяти человек. Вовчик не шевелился, уткнулся носом в половицы. Спина судорожно подрагивала.

– Как там ваш протеже, товарищ майор? – поинтересовался Жилин.

– Еще дышит, – лаконично отозвался Вадим.

– И иногда ест, – хмыкнул вклинившийся в разговор старший лейтенант Гриша Амбарцумян. – Командир, я на западной стороне, держу окна. Пока не лезут, гранаты не бросают. Может, спросим у ребят, как насчет белого флага?

– Успеется. Остальные? – бросил Вадим, прислушиваясь к подозрительной тишине за дверью.

– Держу восточную сторону, – отчитался немногословный капитан Максим Рудницкий. – На втором этаже окон нет. На первом, кажется, кухня – остекление по всей стороне здания.

– Помалкивают, гады, – произнес свистящим шепотом лейтенант Вова Балабанюк. – Мы с Капраловым на северной стороне. Он хитрый – сидит за бочкой с песком, а я за пустой бочкой… Здесь типа садик, командир. На первом этаже два окна, задняя дверь, на втором этаже балкон – солидный такой, в фигурных балясинах… Ух, черт… – вдруг вырвалось у Балабанюка. – Леха, ложись!

На задней стороне прогремел взрыв – по счастью, не мощный, сработала наступательная граната. С балкона бросили, сообразил Вадим и скрипнул зубами. Вот Вовчик, гаденыш, такую красивую песню запорол, все было расписано, как по нотам! Ситуация нуждалась в исправлении.

– Балабанюк, Капралов, вы в порядке? – спросил он.

– Да, командир… – ответил Балабанюк отплевываясь. – Накормили землей, уроды…

– Капралов? .. Алексей? .. Ты в порядке?

– Леха, ты что там, блины печешь? – раздраженно прошипел Балабанюк.

– Здесь я… – отозвался прапорщик Капралов. – Засыпало малость… Все в норме, товарищ майор, еще повоюем…

– Никому не реагировать, – приказал Вадим. – Ждем, набираемся терпения…

– Не набираемся, а испытываем, – недовольно проворчал Рудницкий. – Просим у бандитов дополнительную минуту, командир?

– Вроде того. Все, мужики, тишина в эфире.

Пауза протекала воистину драматическая. Внутри сидели не шахиды, готовые на тот свет в объятия пресловутых 73 девственниц. Но сдаваться им не хотелось – видимо, очень высоки были ставки. Вадим осторожно расстегнул подсумок, висящий на поясе за ветровкой, вытащил гранату «Ф-1». Снова стал слушать. У западных соседей отрывисто лаяла собака, бренчала цепь – пес носился вокруг будки. В доме определенно что-то происходило. Сообщники приглушенно переругивались, готовились к прорыву, но не знали, где у спецназа слабое место. Да все места вокруг этого дома слабые! Нервы натянулись, можно представить, как они натянулись у «гарных хлопцев», засевших в коттедже!

– Ну что, командир, какой вывод? – поинтересовался Рудницкий.

– Никакого, – отозвался Вадим, – мы еще ввод не закончили. По сигналу все идем через восточное окно. Максим, будь готов его прорубить. Подставь там что-нибудь для удобства. Эй, отряд, все подтягиваемся к Рудницкому. Капралов, остаешься на стреме, на тебе западная и северная стороны.

– Какой сигнал-то, командир? – встрепенулся Балабанюк.

– Громкий, – проворчал Вадим.

Жилин простился с беседкой и гусиным шагом направился вдоль восточной ограды. Длинноногий, рослый, жилистый, явно засиделся в прапорщиках в свои 36 «мальчишеских» лет… Он схватил за шиворот бесчувственного Вовчика, перекинул через перила. Тот свалился с подозрительным хрустом – окончательно добил свою многострадальную челюсть. После этого Вадим выдернул чеку из гранаты, сунул под входную дверь. Четырех секунд хватило, чтобы перевалиться туда же, отлететь подальше от Вовчика и упасть плашмя, заткнув уши. Рвануло душевно – грохот был такой, что в Москве, наверное, все собаки проснулись. Ударной волной сорвало дверь с петель, часть ее унесло в дом, часть развалилась. Входной проем заволокло дымом. В доме закричали. Нормальная уловка – пусть думают, что штурм осуществляется через парадное крыльцо! Он вскочил на ноги и побежал за угол. Там уже работал спецназ. Максим Рудницкий подтащил к фундаменту колченогую лавочку, валявшуюся рядом с сараем. Ее и использовали в качестве трамплина. Ударили по кухонным окнам из всех стволов. Сыпалось стекло, трещали худые рамы оконных переплетов. Рудницкий первым запрыгнул на лавку, оттуда на подоконник, выбил прикладом перекосившуюся перегородку проема – и через мгновение был уже в доме. Он стрелял из автомата, расширяя завоеванный плацдарм. За Рудницким в дом влетел самый молодой – 24-летний Балабанюк, крепкий русоволосый, способный находить смешное даже в самых гиблых ситуациях. За ним – Жилин, Гриша Амбарцумян – 26-летний «модельный» красавчик, в котором, кроме смуглости и фамилии, не было ничего армянского. В доме стоял шум и гвалт. Трещали автоматные очереди. Раздавались крики, правда, только бандитов – люди Репнина в батальных сценах предпочитали помалкивать. С северной стороны прогремела тугая очередь – Леха Капралов отогнал от окна какого-то хитреца, решившего дать деру. Все правильно: либо умирайте, либо сдавайтесь, господа хорошие…