За тридевять земель - Екатерина Мекачима

– Давайте все вместе весну позовём! – предложила она. – Станцуем солнечный хоровод, споём веснянку!

– Да, а Богдан будет играть нам! – поддержала Лучезара.

– Давайте! – обрадовалась Марфа. – Что петь будем?

– Птички-жаворонки? – предложила Мирослава.

– Отлично! Кто предложил – тот и запевает! – улыбнулась Марфа, взяла у Святославы из короба печенье и положила в рот.

– Хватит кушать птичек! – возмутилась Забава. – Нам ещё зарю встречать надо, а наш короб Мирослава потеряла.

– Тут на всех хватит, – мягко улыбнулась Святослава и, поставив коробок на землю, обратилась к Мирославе: – Ну, де? вица, предложила – запевай! А мы в хороводе подхватим!

– Давай, сестра, говорили же, хороводницей выберем! – Забава отвела Мирославу в середину круга и, взяв одной рукой Святославу, а другой – Веля, повела хоровод. Богдан встал рядом со смутившейся Мирославой, а Лучезара с Ладом замкнули хоровод.

Богдан заиграл на дудочке, но Мирослава некоторое время молчала: улыбки друзей светились радостью (хотя Забава, как заметила Мирослава, теперь смотрела на неё как-то иначе), но Мирославе стало не по себе. Ей часто делалось неловко от внимания других людей, нынче же чувство казалось холоднее и глубже. И песнь Богдановой дудочки будто зиму, а не весну, закликала. Да и весенний ветер, что раздувал пламя костра, был больно студёным. Мирослава покачала головой, отгоняя наваждение, шумно вздохнула, посмотрела на высокое темнеющее небо и запела:

        Птички-жаворонки!

        Несите к нам на крыльях лето,

        Заберите зиму паводками,

        Много песен Весне спето!

        Птички, летите,

        Зовите нам лето,

        Студеную зиму унесите,

        А то зерна у нас нету!

        Вот тепло придёт,

        Зима на саночках уйдёт,

        Солнышко согреет,

        Землю обогреет!

        Птички-жаворонки, смотрите!

        Тут песни вам поют,

        Тут – блины пекут!

        Птички-жаворонки, летите

        Да Весну зовите!

        Птички-жаворонки, летите

        Да Весну зовите!

С каждым спетым Словом Мирославе чудилось, будто бы мелодия дудочки сливается воедино с её песней. Каждое спетое Слово придавало сил и наполняло теплом. Музыка Богдановой дудочки не отпускала хороводницу, Мирослава пела, и ей виделось, что мелодия течёт сквозь тело – едва слышимая, но явная Песнь. И эта Песнь была Словом, и была она повсюду: в земле и в воде, в тонких ветвях берёз и первых сочных листочках и набухших почках; Песнь струилась по стволам деревьев, она давала жизнь полям и лесам; Песнь искрилась радостью в глазах людей, но и отзывалась в их душах тёмной вечной тоской. Песнь даже слышалась в деревенских домах, на резных ставнях которых играли отсветы ночных огней…

Мирослава пела, не заметив, как хоровод вокруг неё стал больше и что вместе с ней закликали Весну не только её друзья. От Песни стало так жарко, что Мирослава скинула свиту, оставшись в алом сарафане, надетом поверх белой украшенной красной вышивкой рубахи. Кто-то из хоровода протянул Мирославе птичку и деревянную чашу. Мирослава с поклоном приняла дар, под песнь дудочки подбросила птичку и отведала хмеля. Хороводнице стало ещё жарче, Песня зазвучала ещё громче, и ноги сами пустились в пляс.

Мирослава танцевала вместе с Песней, пела вместе с Ярой, а Ярила помогал ей прыгать через костёр. Только, заметила Мирослава, у Бога весенней силы волосы были чёрные, как ночь, и звали его почему-то Велем. Но девушка не обратила на его имя внимания – Песнь вела её, вела, словно волхву…

– Скоро заря, – тихо говорил Ярила-Вель. Его дыхание пахло хмелем. – Позовёшь нам Весну с Серебряной Горы?

Мирослава улыбнулась ему и осмотрелась: вокруг них собрались девушки и юноши, которые выбрали себе Веснянку. Мирославе протягивали птичек, и она их с улыбкой принимала. Теперь Мирославе было спокойно и тепло. Песнь Мирославы захватила многих, только Забава стояла в стороне и хмуро смотрела на сестру. Интересно, почему? Мирослава хотела было подойти к Забаве, но Песнь вновь напомнила о себе: она решительно взяла Мирославу за руку рукою Веля.

– Есть у нас хороводница-красавица! – громко проговорил Вель, и толпа одобрительно заулюлюкала. – Ай да мо? лодцы! Ай да де? вицы! Идём птиц отпускать да весну величать!

Песнь вновь повела Мирославу под переливы кугикл и свирелей, повела через всю деревню к Серебряной Горе. Мирослава вновь запела, её песню подхватил Вель, а вместе с ним и следующие за Мирославой и Велем люди.

Сварогины, шедшие по деревне вслед за Хороводницей, громко пели и танцевали с огнём – с небесным и с золотым. Яркие всполохи огней плясали вместе с Песней, искры взлетали до небес и превращались в звёзды. Золотой свет, смешиваясь с лазурным, рассеивал предрассветную мглу. Мирослава рассмеялась, так ей сделалось хорошо. Она крепче взяла руку Веля и запела ещё громче. К весеннему шествию присоединялись новые празднующие: люди, кто закликал весну на улице, спускались с поленниц дети, а старшие выходили со дворов. Всех Песнь звала к Серебряной Горе.

Когда среди марева дыма, хмеля и огня Мирослава увидела пологий силуэт Серебряной Горы, небо на востоке стало светлеть, а серебряные звёзды – гаснуть.

– Скоро восход, – прошептал на ухо Вель. – Позовешь Весну для всего Света?

Мирослава обернулась на Веля: он был слишком близко, он даже держал её за плечи. Почти обнимал. Мирослава нахмурилась. Вель обнимал её. Почему? Как так вышло? Где Забава? Где остальные? Но нежная мелодия напомнила о себе, Мирослава улыбнулась Велю и кивнула.

Юноша позвал людей за собой, взял Мирославу за руку и повёл её на Серебряную Гору. Основание холма утопало в сизом тумане. Сырая земля скользила под ногами, но сильная рука Веля не давала Мирославе упасть. Мирослава хотела пойти сама, происходящее казалось ей неправильным, но она не могла понять почему. Мирослава не могла вспомнить ничего, кроме Песни, которая Словом захватила всё её существо.

Под музыку свирелей, рожков и кугикл гуляющие взошли на холм вслед за Мирославой и Велем – наречёнными Ярилой и Ярой. Сложили из факелов на вершине холма два костра, небесно-голубой и золотой, рядом с которым запели песни Мирослава и Вель.